Итоги 2015

Давайте не работать, а подводить итоги? Так, немножко.

Музыкальные итоги получились и неожиданностью года, и приобретением года же. Вопрошать "какого хрена" я уже перестала, но все еще слегка неловко и удивительно. Годами страшные рожи делать при одном виде, и вот, как я только жила раньше.


Что произошло с мартовской музыкальной же Голландией - понять не могу. Она как будто бы была ужасно давно и сама собой, будто я каждый год езжу так гештальты подростковые закрывать, no big deal.



Опять не вышло прочитать 52 книжки-книжки за год, как хотела. Так-то, если комиксы не игнорировать, я читала вроде бы и норм. https://www.goodreads.com/user_challenges/1970784. А в комиксах главным чуваком был Мэтт Фракшен, потому что Hawkeye, потому что Invincible Iron Man, потому что Sex Criminals. И потому что офигенный чувак, офигенный блог на тамблере, офигенная жена и офигенный бро Здарски. Also pretty hot.

Что еще? Сериалов смотрела не очень много, особых потрясений не припомню, ну, Ли Пейс, Том Кэвэна, Энзо Чиленти и Джеймс Спейдер были основными котиками в этом году (до появления драгоценной коричной булочки, извините). Сделала татуировку # 4. Саша бесконечно снисходительно собралась с нами на EveryCon и неожиданно полюбила его, мой маленький фанат "Пилы" и прочего жуткого говнища. На фото она немножечко косплеит Мейбл Пайнс, а я была Венди, в клетчатой рубашке и соответствующей шапке.



В этом году почти перестала удивляться некоторому количеству друзей (для меня немаленькому), которые общаются со мной в реальной жизни и, главное,  проявляют желание общаться дальше ))) Кое-кто из тех, кто общаться не желает, в общем-то тоже оч. ок.

2016 хочу примерно как этот, только еще спокойнее. Не хочу свершений и судьбоносного, хочу баблишка.

---

Hawkeye daily

Day 3.





Day 2.



Day 1.

---

Поклянчила флэшмоб про факты о себе

У Элайджа Бейли.

дочь :з

1. Дочерью я забеременела ровно в тот странный период жизни, когда я очень, очень хотела ребенка и от совершенно определенного мужчины. У нас были отношения, сознательно я ее не планировала, потому что мне было 19 лет, и я заканчивала колледж, но вот как-то так вышло, и я сразу обрадовалась и даже долго боялась верить, что это произошло.
2. Мы с ее отцом никак не могли придумать, как ее назвать, чтобы это звучало и имело хорошие ассоциации на двух языках, и как-то мой брат предложил охуенную концепцию - "а назовите ее Женей или Сашей, круто ж, и мужское, и женское имя одновременно". Мне больше понравилась Женя, а отцу Эухения то ли звучала плохо, то ли какой-то бэкграунд был там плохой, так что она стала Alexandra (не Алехандра, хотя я предлагала).
3. Первые несколько лет я по-настоящему не могла наслаждаться материнством (боже, что я пишу, это я вообще). Не могла расслабиться, не могла прочувствовать, не знаю, себя матерью, безусловную любовь, эйфорию и все такое. Все было очень напряженно. Ответственность - вот что ударяет тебя по голове в первую очередь очень сильно, когда рожаешь кого-нибудь. А любящие родственники бегают за тобой и ответственностью добивают. Ногами. По лицу (не буквально).
4. Потом долго переживала, как это ощущала она, а потом как-то пересмотрела несколько видеозаписей, где ей года два, и где она везде ужасно жизнерадостная и смешная (против моих достаточно депрессивных воспоминаний о тех годах), и немного успокоилась.
5. Мы с ее отцом разошлись, когда ей было два с половиной, и это были кровь-кишки, но у нас с самого начала были приоритеты, так что ее с ним отношения никогда не прерывались, они нежно любят друг друга и очень активно общаются, и все мы сейчас дружим и тусуем вместе.
6. Потом у меня случились достаточно счастливые отношения, и в них я на примере адекватного обращения с собой начала учиться терпению, понимать, принимать и все такое и перенесла это в отношения с ней.
7. Она наполовину перуанка, кстати.
8. У нее фамилия отца, но получается, что неправильная. Потому что ей просто переписали обе его фамилии в свидетельство о рождении и паспорт, а правильно - одну фамилию его, а вторую - мою (мне так не нравится). В перуанских документах у нее уже все так, как полагается.
9. Она моя лучшая подруга. Я по правде не уверена, так ли это клево и здорово для ребенка, но уж как есть, и не худший вариант точно. С ней дико весело, ужасно ржем все время.
10. А, и она ужасно красивенькая, и мне всегда казалось, что она получилась приблизительно такая, какую я ожидала или логически могла ожидать (не только внешне, вообще).

фандомы

1. Если отсчитывать от моей новейшей истории, то есть последние лет 10, то я даже не знаю. Наверное, первым был ГП. Буду считать фандомом то, что побуждает делать странные вещи, типа смотреть фанвиды, читать фики и шипперить неканонические вещи. У меня где-то есть гриффиндорский шарф, точнее, у Саши он сейчас где-то есть. И палочка ГП из журнала. И все книжки в оригинале.
2. А потом у меня начался тамблер, а все из-за Александра Скарсгарда, спасибо ему и True Blood. Прочитала несколько первых книжек Харрис (довольно-таки ужасные). Обратила внимание на блондинов с голубыми глазами. Помню, что очень по Скарсгарду горела.
3. А потом мне в True Blood-лентах начала попадаться гиф-мордашка Падалеки, и случился Supernatural. Я даже заказывала пару маек из заморских магазов. Saving People Hunting Things и Save an Impala Ride a Winchester. Винсест я никогда не шипперила, а Джей-Ту - только в путь. Спасибо Падалеки за Gilmore Girls, кстати.
4. Шерлока ВВС я полюбила с запозданием и горячо, но всерьез Джонлок не шипперила. Камбербэтча хочу поблагодарить здесь за то, что он так поразил меня своей образованностью и воспитанием, что я пнула себя опять читать, завела гудридз, купила киндл, начала читать английские книжки в оригинале и очень захотела в Лондон. Люблю, когда фандомы влияют так, хотя и не требую этого обычно.
5. Вообще фандомы и шипы у меня абсолютно стандартные. И кинки у меня как правило стандартные. Я не очень затейливая в этом.

6. Один из до сих пор очень любимых фандомов - Тин Вулф, прастити. Может, потому что я никогда его не воспринимала всерьез, и он мне преимущественно радость и счастье дарил. Хотя припоминаю один очень интенсивный период, когда было прямо _больно_ от того, что Хобрайен из соу риал, и им никогда не позволят быть вместе Стерек и Хобрайен - котички, по-любому.

7. Не очень понимаю, чем меня так потряс и зацепил Старбакс-фандом, но потряс и зацепил. Думаю, он входит в топ-3 фандом-потрясений в моей жизни. Смотрела CATWS 5 (!) раз только в кино, читала тонны, тонны, сука тонны фанфикшена на двух языках, поучаствовала в написании пары фиков, обладатель двух Кэп Америка-маек, двух кружек (Авенжерс и Старбакс) и Кэп-татуировки. И небольшой коллекции комиксов-TPB про Кэпа (начиная с WS, всякие там смерти Капитана Америки и что дальше).
8. Кстати, спокойно и с удовольствием читаю Кэпостарк-фики. Toasterverse is
9. Я как-то попыталась назвать наш Пласибо-фандом фандомом, но меня вроде как поправили. Они не воспринимают себя как фандом что ли. "Молко и Русь" в итоге мы называем наш маленький закрытый фан-клуб (ибо все ростом выдались, в отличие от). Тоже татуировка есть )))
10. Фандомы - это жизнь, как-то так. Вехи, milestones, чувства, эмоции, сублимация. Все.

Кэвана!

1. Никогда ничего не читаю и не смотрю по настоятельным рекомендациям, ну или почти никогда. Это как про мем "когда кто-то наливает тебе молоко в твои утренние хлопья" - откуда он знает, сколько мне надо, откуда он знает, через что я прошел? А вот если как бы невзначай и совсем не в мой адрес помахивать интригующими картинками и комментариями - тогда вероятность велика, что я заинтересуюсь. Особенно если пахнет гомоэротическим подтекстом. Передаю привет чату.
2. Лицо Кэвэны. Лицо Кэвэны на нескольких фоточках и гифах продало мне всего Кэвэну со всей его творческой биографией.
3. И пробудило кинк на возраст, который спал, по-моему, с моих лет двадцати (тут напиздила - а как же Эйдан Гиллен; ну да ладно).
4. А также кинк на очки (это обычно бонус к горячему парню - надень на горячего парня очки, и станет еще интереснее, а в случае с Кэвэной - он как-то сразу надел очки).
5. Послушала больше половины Mike & Tom Eat Snacks подкастов. Там 90 с чем-то, и я слушаю их вразнобой, но процентов 70 точно. Они не все прямо уж искрометные, иногда просто иду и думаю о своем, пока они болтают. Но были и такие, когда я ржала так, что дышать не могла. Адски неловкое временами чувство юмора Кэвэны и Блэка. Про палец в жопе, pussy juice and so on. Ужасно
6. Он оооочень клево делает акценты, вы знали? Мое любимое - шотландский и ирландский, и отдельно - американский Юг!
7. Это превращается в факты про Кэвэну, а надо ж про меня. Кэвэна вызывает во мне желание (извините, я сто раз уже это говорила, но для флэшмоба повторю) сидеть на кухне босой с его младенцами. Сраться с ним и ненавидеть слегка его чувство юмора, на кухне этой, без конца глаза закатывать и лицом об руку биться, но вот так (нет, это не единственные желания, которые он во мне вызывает).
8. Люблю тощих чуваков даже больше, чем чуваков объемных и рельефных.
9. Очень забавляет тот факт, что во всех интервью он ведет себя как человек, передознувшийся редбуллом. Интересно напомить его редбуллом по правде и посмотреть, что будет.
10. Ну просто

---

Дааааааа.

09.03.2015 в 22:53

Пишет  belalex13:

Вспышка

617 слов о боли и ярости

Вспышка

Вспышка. Удар. Вспышка. Боль. Вспышка. Он падает. В ярости человека, который наконец-то узнал, кто виноват, есть что-то очищающее. Вспышка. Он видит знакомые очки, лежащие в крови. Понимает, что и очки, и кровь принадлежат ему. Удар. Вспышка.
Он не знает, кто сказал Джо. Может быть, сам Барри. Но это облегчение, последняя точка в долгой истории притворства. В драках есть что-то интимное, обмен ударов на кровь и боль круче дружбы и любви, честнее. Мысли будто уже не принадлежат изломанному телу, уносят в философские дебри, которые он никогда не ценил. Добро, зло, свобода воли – нельзя просчитать, не на что опереться. В физике есть цель, математика определяет всё. Джо хорошо знает физику, он практик, прикладывает ровно столько силы, чтобы сломать ребро. Чёткая скупость движений, осознание цели. Он закрывает глаза и думает о смерти. Вспышка.
Он знает эти шаги. Но почему так медленно? Барри, ты можешь быстрее, даже без скорости Флэша, ты не ходишь, ты летаешь. Неподвижность – это не твоё. Не стой здесь, не смотри, ты и тогда не должен был смотреть, но слова не приходят. Можно только закрыть глаза, когда тонкие лёгкие пальцы прикасаются к шее. Он знает эти пальцы, знает эти мысли, как свои. Сын врача. Проверяет, можно ли перемещать. Он готов открыть глаза в приёмном покое ближайшей больницы. Но сегодня день непростых решений.
Его никогда раньше так не били, ни в юности, ни потом. Это больно – вставать, выкашливая собственные лёгкие. Барри – слишком хрупкая, слишком тонкая опора, но они оба сильнее, чем кажутся. Труден только первый шаг? На десятом он смеётся внутри. На сороковом перестаёт считать. Его не утешают, не ободряют, но держат всё также крепко. Тебе не противно, Барри, правильный мальчик? Не противно марать руки об убийцу? Не хочется завершить то, что начал Джо?
Не кидайся камнями, если живёшь в стеклянном доме. Вставляя стёкла после атаки Хартли, он думал об этом. Сам дом – напоминание. Дыхание и шорох одежды будят эхо в стеклянных стенах. Барри молчит, управляет жестами, уверенными, скупыми. Сядь, повернись, помоги снять свитер, жди. Он ждёт. Покорно поднимает руки, принимает прикосновения, когда ладони скользят вслед за тканью. Это должно быть больно, но это почти ласка. У Барри сильные тёплые пальцы, жёсткие касания, которые ведут счёт. Ссадина на лбу, ещё одна под волосами на затылке, ушиб, ушиб, лопнувшая кожа, сломанное ребро, трещина, ещё одна, ушиб, ушиб, ушиб. Уже наливаются цветом. Барри даже не смотрит, только один раз, проверяя зрачки. Раньше всегда смотрел жадным восторженным взглядом, радовался каждому ответному. Теперь поменялись, теперь он смотрит, жадно, ищуще. Не знает, что хочет найти.
Ладонь уверенно нажимает, теперь можно лечь. Кожаные диваны придумал глупец. Барри уходит, медленно, будто не хочет возвращаться. Но возвращается. Он смотрит на воду в антикварной вазе, на льняные полотенца ручной работы, на батистовые простыни. Юный варвар. Или ты решил, что я достоин самого лучшего? Прикосновения становятся влажными, исчезающие потёки засохшей крови словно обнажают кожу до костей. Он смотрит на пальцы музыканта или хирурга. Почему ты не пошёл в медики или пианисты, Барри? Ах да, твоя мать умерла.
Обмывает каждую ссадину, двигает, как марионетку, кладёт холодные компрессы, ни разу не поднимает взгляд. Он смотрит за двоих. Кожа кажется чужой, прикосновений будто нет, если их не видеть. Вода в вазе становится красной, Барри небрежно бросает туда тряпку, в которую превратилось полотенце. На его лице нет ни одной эмоции.
Простыни рвутся с треском, похожим на гром. Повелительный жест – встань, подними руки. Бинтует рёбра, туго, не жалея, будто не прикасался только что так осторожно. Это похоже на объятие друзей, но это не оно. Жест – можешь опустить руки, жди. Повязка на лбу делает волосы ещё чернее, подчёркивает глаза и разбитые губы. Барри не смотрит. Жест – можешь лечь. Белая простыня накрывает, как саван, под ним начинает по-настоящему болеть.
Уходя, Барри выключает свет, зацепляет пульт музыкального центра. Вокруг него больше нет жизни, только звуки и темнота.

---

Пусть будет

Поехали.



Руки.


До-колясочные флэшбеки. Но - вы понимаете, но.


Доктор-Уэллс-снимает-очки-порн.




И просто Том Кэвэна. Вы никогда не пробовали у себя в голове играть в fuck-marry-kill? У меня так - доктор Уэллс - Том Кэвэна - Реверс Флэш, соответственно.

---

very naked Sebastian Stan в очень акробатической и inventive sex scene? oookay, bring it #thebronze

---

Пусть будет и здесь. Под впечатлением второй день

Soldier's Girl, 2003

---

15.12.2014 в 05:42

Пишет  belalex13:

Americans
Название: Americans
Авторы:  hermionita,  belalex13
Пейринг/Персонажи: Крис Эванс/Себастиан Стэн
Рейтинг: PG-13
Жанр: АУ, романтика, психология
Размер: 8 272 слова
Статус: закончен
Саммари: За жизнь не дают Пулитцеровскую премию.
Предупреждения: Мы очень любим американскую литературу.


Утро на факультете литературы всегда начиналось одинаково. Профессора появлялись, как по расписанию, и исполняли привычные ритуальные танцы вокруг кофеварки. Одним из первых всегда приползал Себастиан Стэн, вяло махал рукой профессору Реннеру, которого никто никогда не видел ни приходящим, ни уходящим, и наливал себе большую кружку кофе. Только после этого он вынимал наушники из ушей, бросал портфель и падал на заслуженный факультетский диван. Долго пил чёрную смерть, чуть морщась от горечи, безуспешно приглаживал пальцами волосы и настраивался на рабочий день. В это время его лучше было не трогать. Впрочем, в ранние утренние часы большая часть преподавателей понимала и разделяла его тягу к молчанию.

Единственным исключением среди кафедральных сов был один из ассистентов, появлявшийся на работе после пробежки и контрастного душа с двумя стаканами латте с сиропами – для себя и своего научного руководителя. Если профессор Дауни по своему обыкновению не появлялся, уступая аспиранту удовольствие проведения первой пары, второй кофе доставался Реннеру.

В то утро Роберт безбожно опаздывал, что машинально отметил Стэн, восстав с дивана и отправившись читать очередную лекцию по Пулитцеровским лауреатам. «Ты опять запер Дауни в подсобке, чтобы выпить его сладкую бурду?» - бросил он Джереми, выходя из преподавательской.

- Таким образом, говоря об «Эпохе невинности», мы говорим о чём-то большем, чем об истории любви. Личную драму персонажей нельзя отделить от морали и светских условностей того времени, вне контекста она была бы просто невозможна. Эдит Уортон написала великолепный социальный роман, использовав историю собственной жизни, и совершенно заслуженно стала первой женщиной, получившей Пулитцеровскую премию по литературе.

Звонок прозвучал как точка в рассуждениях. Стэн кивком отпустил студентов, отлип от стола, на который опирался всю заключительную часть лекции, но уйти просто так ему не дали.

- Профессор, можно обратиться к вам с просьбой от имени студентов театрального факультета? – Завладев вниманием преподавателя, хорошенькая блондинка, всегда сидевшая на лекциях в первом ряду, продолжила: - Мы ставим «Пикник» Инджа, и нам очень нужна ваша помощь! Не могли бы вы посвятить ему следующую лекцию?
Стэн на мгновение задумался, прикрыв глаза и пропустив мимо ушей шумный вздох блондинки, вызванный этим действием:
- Хорошо. Думаю, не будет большого греха, если мы потесним остальных и займёмся Инджем, в конце концов, он тоже Пулитцеровский лауреат.

«Театралы» радостно загалдели. В университете профессора Стэна обожали студенты и особенно студентки. Они толпами записывались на его лекции, подсовывали на проверку дополнительные эссе и изо всех сил старались заслужить одобрение. Если бы Себастиану пришло в голову попросить кого-нибудь носить за ним пальто и портфель, пришлось бы вызвать в кампус полицию разнимать массовую драку. Впрочем, сам Стэн никого не поощрял и не выделял.

Себастиан попрощался ещё и раз и покинул аудиторию, прихватив свой некогда вопиюще дорогой портфель и стопку свежих студенческих эссе. В комнате отдыха царил хаос. Наличный преподавательский состав жался по стенам, а в центре непривычно взъерошенный ассистент бурно жестикулировал, объясняя что-то декану Редфорду, который выглядел ещё невозмутимее обычного. За диваном сливался со стеной Реннер, явно наслаждавшийся происходящим.

Когда Себастиан бочком проскользнул к нему, тот шепнул, не поворачивая головы: «Дауни наконец-то навернулся с горы в своём Аспене». Себастиан ещё не успел осознать значение полученной информации, когда Редфорд развернулся в его сторону, оставляя без внимания напряжённого ассистента: «Профессор Стэн, прекрасно, мы ждали только вас! Я хочу сделать официальное объявление: Роберт сломал ногу и, к сожалению, не сможет вернуться к своим обязанностям минимум два месяца, поэтому я должен распределить его нагрузку».

Декан Редфорд «продавал» коллегам временно беспризорные курсы с мастерством опытного аукциониста и спокойствием антикризисного менеджера. Поскольку при выборе тем Дауни отличался некоторой эклектичностью, не сказать эксцентричностью, задача перед деканом стояла непростая – поделить три разнородных базовых курса и спецкурс для магистров между профессорами кафедры и ассистентом выбывшего.

Ассистентом и любимым проектом Дауни был Крис Эванс. Парень писал работу на соискание докторской степени по американской литературе 21 века. Роберт лично выбивал рискованную тему на совете факультета, давая голову на отсечение, что соискатель потянет. В качестве поддержки он даже начал читать соответствующий спецкурс, который и пытался сейчас получить Эванс.

Стэн не без оснований предполагал, что лекции для магистров ассистенту всё же не доверят, значит, эту жемчужину научной мысли Дауни придётся полировать кому-то ещё. То, как Эванс махал руками перед носом декана Редфорда, доказывая свою профессиональную пригодность, подтверждало его опасения.

В итоге «Литературное наследие коренного населения» отошло Реннеру. Он поднёс два пальца к виску, «застрелился» и упал на диван. Себастиану распределили американскую поэзию 18-19 вв. и тот самый спецкурс. Последнее заставило Эванса взвиться под потолок, но декан отмёл его возражения одним движением руки. Крису отдали «Американскую литературу. Введение» для первокурсников, а также вменили в обязанность подготовить для сменщиков планы лекций Дауни с подробными комментариями. Себастиан от души проклял коллегу и его тягу к экстремальным развлечениям. Идея поработать над монографией по творчеству Берроуза приказала долго жить.

К концу дня Эванс занес в офис Себастиана подготовленные лекционные планы и оставил их у него на столе с видом короля в изгнании. Себастиан вежливо поблагодарил, с трудом удержавшись от выразительного закатывания глаз: сложно было сочувствовать Крису, когда его самого ждало копание в этих самых планах вместо подготовки к собственному предмету. По счастью, на курсе американской литературы 20 века он как раз закончил с «потерянным» поколением и подошел к битникам, о которых и так знал все. Его труды прервал звонок мобильного.

Себастиан поморщился, увидев имя звонившего, но не ответить было бы невежливо. «Дорогуша, не обижай там моего мальчика, - судя по голосу Роберта, он уже склеил половину медсестёр отделения и получил от них неограниченный доступ к морфину. – Поработаете вместе, притрётесь. Может, и ты перестанешь плесневеть в своих пятидесятых. Искусство творится прямо сейчас». Дауни отключился в своей обычной манере «я всё сказал, а слушать тебя мне неинтересно». «Да уж, обидишь твоего мальчика, как же», - подумал Стэн, возвращаясь к вороху чужих бумаг.

Палата Роберта немного смахивала на цветочную лавку. Сам Дауни болтал по телефону и выражал опасения, что половина подношений была не пожеланием поскорее выздороветь, а выражением надежды на долгую разлуку. При виде своего ассистента, он свернул разговор и приглашающе поманил Криса рукой:

- Садись, садись, мне уже звонил Роберт, говорил, ты дрался за спецкурс, как лев.
- А толку? Всё равно он достался этому академическому сухарю Стэну.

Дауни только хмыкнул и предложил аспиранту сесть. Эванс поспешил сменить тему:

- Как вы?
- Да как в раю. Лежишь себе, вокруг щебечут хорошенькие медсёстры и к первой паре не надо. Но потом приходишь ты и вываливаешь на меня кафедральные дела. – Дауни демонстративно вздохнул и потянулся за очками. – Сам-то ты как? Дышишь в пакетик? Не забываешь закидываться таблетками?
Крис помотал головой, заверяя, что с ним всё в порядке.

Следующий час они честно работали, делая заметки для замещающих преподавателей и обсуждая кусок докторской Криса.

Когда за нагруженным кипой бумаг Эвансом закрылась дверь, Роберт взялся за телефон и позвонил Стэну.

Общение с научным руководителем не успокоило Криса, внутренне он продолжать кипеть и припоминать всё, что знал о Себастиане Стэне. Не то чтобы он знал о нём много. Спокойный, отстранённый, явно не ищущий дружеских отношений Стэн по мнению Криса слишком много мнил о себе и невысоко оценивал окружающих. Эванс порой удивлялся, как он исхитряется находить дорогу в аудитории, минуя стадию возвращения в этот недостойный мир. В скитаниях по закоулкам себя его сопровождал одиозный портфель. По работе они особо не пересекались, ограничиваясь дежурными приветствиями и прощаниями. Эвансу не случалось бывать на его лекциях, но он был наслышан про их вдохновенность, особенно когда доходило до битников.

Сам Крис легко сходил среди студентов за своего. Приезжал на занятия на мотоцикле, носил исключительно футболки, джинсы и кожаные куртки, выходил на поле квотербеком в товарищеских матчах и тусовался в излюбленных студенческих барах. В плане работы над докторской Дауни давал ему максимальную свободу, подбадривая и радостно приветствуя любые возникающие идеи. Большую часть лекций первокурсникам Крис читал за своего руководителя ещё в прошлом году. Роберт обещал допустить его до части тем по «Американской литературе 21 века», и вот теперь эта возможность буквально уплыла из рук.

Когда Редфорд отдал Стэну спецкурс, в котором Эванс явно разбирался лучше, лёгкое раздражение по поводу коллеги сменилось чем-то, подозрительно смахивающим на ненависть. Крис с большим удовольствием сел бы на дикобраза, чем провёл со Стэном хоть пять минут, но выбора не было. В ближайшие месяцы ему придётся терпеть самомнение и небрежный пижонский шик на близком расстоянии.

Первая встреча после изучения Себастианом материалов Роберта прошла спокойно. План курса поэзии не вызвал у Стэна никаких затруднений, зато новаторский спецкурс здорово поставил в тупик. Количество наивных вопросов, заданных совершенно серьёзным тоном, Криса просто поразило. Впервые оказавшись объектом пристального внимания Себастиана, он потихоньку терял самообладание и уже готов был в сердцах предложить всё-таки не мучиться и отдать курс ему.

- А вы вообще читали что-то, написанное после Филиппа Рота? – Крис не удержался от шпильки.
- Что-то я, конечно, читал, но сомневаюсь, что это укладывается в общую концепцию курса Роберта.
- Например?
- Например, я читал все романы Николь Краусс и Донны Тартт.

Сделав это ошеломляющее признание, Стэн поднялся, бросил «продолжим позже» и отправился знакомить третий курс с академической точкой зрения на поэзию Лонгфелло.

Позже для Криса наступило слишком рано и тянулось бесконечно долго. Эванс был достаточно честен с собой, чтобы признать, что его раздражал не столько Стэн, столько то, что он справлялся. Со стороны казалось, что два дополнительных курса вообще не потребовали от Себастиана ни капли усилий.

Постепенно у них сложилось рабочее расписание. По утрам Крис обычно забегал к Дауни, который каждый раз жаловался, что и в больнице не дают поспать, но помогал уточнять возникающие вопросы и направлял текущую работу над докторской. В перерывах между лекциями он доносил ценные мысли руководителя до Реннера и Стэна. По негласной договорённости Стэн первое время курировал Эванса, проверяя повторно студенческие работы, пока Крис не обнаружил размашистое «согласен» под одним из своих пространных комментариев. Машинально обернувшись в поисках Себастиана, Крис вспомнил, что застать его в преподавательской или в офисе теперь практически невозможно. Большую часть свободного времени Стэн проводил на театральном факультете, где его плотно взяли в оборот с постановкой Инджа. «Ещё и бегать за ним по всему университету приходится», - буркнул он, собирая стопку очередных эссе.

Крис не особо жаждал встречи с Себастианом, поэтому застрял под дверью в зал, в котором, судя по звукам, полным ходом шла репетиция. Он слонялся по коридору и рассматривал фотографии допотопных университетских постановок, пытаясь угадать пьесы, не заглядывая в подписи. «Трамвай «Желание», «Сон в летнюю ночь», «Любовь под вязами» пришлось всё же подглядеть, ещё какой-то Шекспир, «Наш городок», «Пикник»… профессор Стэн? Очень юный и очень хорошенький, вполне узнаваемый большеглазый Себастиан Стэн в платье и с девическими кудрями на выцветшей фотографии?

«Юбилей театрального факультета», - от раздавшегося за спиной знакомого голоса Крис дернулся и резко обернулся. «Мы ставили Шекспира в классической глобусовской традиции», - пояснил непривычно близко стоящий Стэн и вопросительно поднял бровь. «Я вам эссе на проверку принёс», - заикаясь, выдавил Крис, протягивая стопку листов. «Зачем? Вы и сами прекрасно справляетесь», - загадочно улыбающийся Себастиан шагнул назад и закрыл за собой дверь, оставив Криса с горящими ушами одного в коридоре.

Дауни был оживлён и не прочь поболтать на отвлечённые темы, в том числе, и о неожиданных снимках коллеги, предъявленных ему на экране смартфона:
- Помню, помню, отличный был праздник.
- Но откуда там взялся Стэн?
- С первого курса. Он заканчивал у нас бакалавриат, ты разве не знал?
- Впервые слышу. Лучше Джульетты не нашлось?
Отсмеявшись, Дауни назидательно поднял палец:
- Он был прелестным, как ангелочек. В финале зал рыдал.

Рабочая беседа в этот раз не затянулась. Дауни вообще не любил долгие объяснения, считая, что либо ты его понял сразу, либо ты дебил, на которого не стоит тратить время.

На первую лекцию магистерского спецкурса Крис пришёл готовым ко всему, в том числе и к её ведению вместо Стэна. Себастиан появился за минуту до звонка, привычно бросил портфель на стул, а сам присел на край стола, вытянув вперёд длинные ноги в джинсах. Лохматый и небрежный, в мягком расстёгнутом пиджаке поверх тонкого джемпера, он будто сошёл со страниц журнала «Академический стиль». Подождав, пока все заметят его приход, он обратился к аудитории:
- Добрый день. Полагаю, все вы уже знаете, что профессор Дауни временно нас оставил. Меня зовут Себастиан Стэн, и я постараюсь по возможности его заменить. Для того чтобы познакомиться получше, предлагаю вам эксперимент – устроим дебаты вместо лекции. Думаю, о творчестве Келлермана вы знаете не меньше меня, давайте разделимся на команды и поговорим об этом. Поскольку по плану у нас «Философ», я готов отстаивать точку зрения, что присваивать чужие мыли – более непростительно, чем отнимать чужую жизнь. Кто со мной? Крис, возглавите вторую команду?

Когда возбуждённые студенты покинули аудиторию, продолжая спорить об убийстве и плагиате, Криса накрыло осознанием, что сам он так не сможет никогда. Сомнения в собственной научной и преподавательской состоятельности навалились сверху, как бетонная плита. Грудь сдавило, голова внезапно закружилась, Крис схватился за стену, чувствуя, как в глазах темнеет, и сполз на пол. Страх накатывал волнами, каждая следующая сильнее предыдущей, захлестывая, не давая вздохнуть. Сердце колотилось, пытаясь вырваться из груди, заглушая чей-то голос рядом, который повторял: «Дыши, Крис, дыши, давай, вдох». Крис старался дышать, держался за эти слова, но паника и тошнота не отпускали. В мире не осталось больше воздуха, и он тонул, цепляясь из последних сил за сильные руки на своих плечах, за голос, который негромко и размеренно говорил.

«…а потом я пошел и купил еще «Джека» на опохмел по поддельному айди и успел выпить половину по дороге на первую пару. Зашёл в туалет умыться и наткнулся на чуваков, у которых были спиды и марихуана. Мы весь день закидывались в подсобке, выбрались только вечером, когда все уже разошлись. Народ пошёл догоняться в бар, а мне захотелось посмотреть на сверкающее стекло. Помню, как бил окна и витрину с кубками. Уборщик пытался меня остановить, была драка, кто-то порезался, столько крови… Меня стошнило, зато туман в голове прояснился. Помню, сидел в преподавательской и думал, почему полиция едет так долго».

Когда темнота отпустила, Крис обнаружил, что сидит на полу, привалившись к тёплому телу Стэна, который обнимает его за плечи. Длинные пальцы перехватили за подбородок, внимательные яркие глаза вдруг оказались совсем близко. Видимо, осмотр Себастиана удовлетворил, потому что он позволил Крису выпрямиться и прислониться к стене, а сам устроился рядом. Посидев с минуту, упираясь затылком в стену, Себастиан легко поднялся и вышел из аудитории, прежде чем Крис смог выдавить из себя хотя бы «спасибо».

Утром Крис пропустил пробежку, позвонил Роберту и предупредил, что не придёт. Нога за ногу плетясь на кафедру, он нервничал перед встречей со Стэном после вчерашнего, как никогда в жизни. «Что, латте сегодня не наливали? – встрепенулся Реннер. – Нечестно с твоей стороны прикормить и обмануть ожидания». Крис пробормотал извинения, ища взглядом знакомую фигуру. Себастиана не было, исполнение приговора отсрочили.

Через две пары Крис начал жалеть, что они не пересеклись утром. Когда Стэн наконец появился на кафедре, Крис вскинулся и осёкся под совершенно спокойным взглядом. Себастиан приветствовал его традиционным небрежным кивком и отвернулся.

Следующие несколько дней Крис пытался уловить в Себастиане хоть малейший намёк на то, что произошло, но сам заговорить об этом так и не решился. Несказанное «спасибо» скреблось в горле, а Стэн оставался совершенно непроницаемым, делая его всё более раздражительным. Во время обсуждения очередного занятия по современной литературе Крис уже откровенно нарывался на конфликт:

- Может быть, всё же отдадите мне тему по эволюции графических романов в 21 веке? Не думаю, что вам интересны картинки с редкими вкраплениями слов.
- На пулитцеровском спецкурсе я только что давал Шейбона, лекция по комиксам будет отличным продолжением «Кавалера и Клэя».
- Сомневаюсь, что популистская книга о создании комиксов…
- Я тоже сомневаюсь, что Ultimate-вселенную можно считать прогрессом после Earth-616, но нам придётся с этим жить.

Стэн подхватил со стула пиджак и вышел, пока Крис искал достойный ответ.

Единственным светлым моментом за неделю стал приезд Хемсворта, тоже Криса, старого приятеля по колледжу. Спортивные успехи позволили ему легко поступить в университет, но они же встали на пути академической карьеры. Другой Крис успешно делал карьеру футболиста и очень редко теперь переходил с телевизионного экрана в реальную жизнь Эванса.

Воспоминания о старых временах под пиво в любимом баре – что может быть лучше, чтобы забыть проблемы на работе. Через пару часов и три партии в снукер Крисы уже оживлённо мерились мускулами, причём Эванс явно проигрывал, абсолютно этому не огорчаясь. От души лупя Хемсворта по спине и по груди и пытаясь обхватить его бицепс двумя руками, он восторженно орал: «Ну, ты силён, мужик, просто бог! Я рядом с тобой тростинкой себя чувствую». Эффектная пара здоровых и шумных блондинов привлекала внимание всех посетителей, но осечься на полуслове Криса заставил только один взгляд.

С другого конца барной стойки на него смотрел Себастиан. Крис вдруг почувствовал себя достаточно пьяным и безбашенным, чтобы излить накопившееся. «О, профессор Стэн, какими судьбами вас занесло в обычный человеческий бар? Решили завести себе жизнь?» - Крис радостно осклабился, заметив, как изменилось выражение лица Себастиана. «Да, мистер Эванс, беру пример с настоящих мастеров. Хорошего вечера вам и вашему… хммм… другу», - Себастиан подхватил два бокала и ушёл, прежде чем Крис успел сообразить, оскорбили его или нет.

Остаток вечера Крис продолжал обшаривать взглядом бар, пытаясь найти знакомую фигуру. Стэна нигде не было видно, зато рыжеволосой красотке подавал кожаную куртку высокий парень в джинсах и армейских ботинках, а половина бара с завистью смотрела, как он обнял её за талию и повел к выходу. Бросив последний взгляд на эффектную пару, Крис узнал Себастиана и вдруг ощутил острую потребность разбить себе голову о барную стойку.
- Что такое, чувак?
- Слушай, а можно выставить себя идиотом перед человеком, который и так думает, что ты имбецил?

Ответом ему был недоумевающий взгляд Хемсворта.

Себастиан захлопнул дверь машины, будто она была в чём-то виновата:
- Я же говорил, что бар был плохой идеей.
- Брось, Баз, твои любимые битники всё время тусовались по барам.
- Ну и к чему их это привело?
- К славе? Чего ты бесишься? Всё же было хорошо, пока ты не напоролся на того блондинчика у стойки, я уже хотела подойти и попросить тебя нас познакомить.
- Не представляю, о чём бы вы могли поговорить.
- Ооо, Себастиан, я даже не знаю, о чём бы могла поговорить с высоким накачанным красавцем с идеальным профилем? О перспективах развития гетерогенного катализа в гидрокрекинге? Или, может, об антикварных кроватях в стиле Людовика XV и возможностях их применения?
- Попробуй лучше комиксы или американские философские детективы 21 века.
- Так это твой Эванс? Ассистент?

Вместо ответа Себастиан взревел мотором, прерывая беседу. Скарлетт фыркнула и демонстративно отвернулась, уставившись в окно.

Доставив Хемсворта в гостиницу и с трудом с ним распрощавшись, Крис отправился домой пешком. Свежий ветер с реки остужал голову, но накопившееся напряжение требовало физической разрядки. Он спустился под мост к самой воде, по пути выискивая плоские камешки. Первый «блин» вышел комом, слишком уж размахнулся. Следующий камень Крис запустил тщательнее, вспомнив все папины уроки и обширную детскую практику. Негромкий плеск, отточенные до автоматизма движения, блики света фонарей и фар на воде настраивали на медитативный лад. Он даже не сразу обратил внимание на близкий хлопок двери машины и шелест шагов за спиной.

Остановившийся рядом полуночник молчал, шелестя обёрткой сигаретной пачки и щёлкая зажигалкой. Потянуло приятным дымком, в поле зрения Криса появилась рука в чёрном кожаном рукаве, приглашающим жестом протягивавшая курево. Даже не поворачиваясь, Крис понял, кого увидит рядом с собой.

- Спасибо, я не курю.
- Здоровый образ жизни обязывает, понимаю. А я вот позволяю себе иногда простые человеческие радости. – Себастиан хмыкнул, убирая пачку, и сделал шаг вперёд, становясь вровень с Крисом.

Крис запустил очередной камешек, Себастиан выдохнул дым. Молчание, в котором они смотрели на расходящиеся и пересекающиеся круги на воде, впервые не тяготило. Когда камешки закончились, Эванс повернулся и наконец-то рассмотрел в подробностях непривычного профессора Стэна. Сейчас мало кто догадался бы, что Себастиан преподаёт в университете, слишком молодым и расслабленным он выглядел. Кожаная куртка, стильный принт на футболке, не зашнурованные ботинки и тщательно уложенные волосы наводили на мысли о байопике про Джеймса Дина, а не о диссертации. Себастиан докурил, не без шика запустил окурок в ближайшую урну и выжидающе уставился на Криса: «Так что там не так с моей жизнью?» Крис застонал и уткнулся лицом в ладонь:

- Кто же знал, что ты ходишь по барам в свободное от написания монографий время!
- Ты действительно не догадывался, что я обычный человек?
- Были такие мысли, но я их тщательно отгонял. Во всяком случае, до того, как ты сразил меня знанием комиксов.
- В этом вопросе я беру пример с Умберто Эко.
- Даже так? Мания величия разыгралась?
- Если уж подражать, то лучшим! – расхохотался Себастиан.
- Тогда почему ты такой сноб? Не всё взял у кумира?
- Я же ещё только учусь! Ты посмотри на нас – шутим про Эко, как два престарелых доктора наук.
- Зато он любит комиксы. Кстати, можешь написать графический роман про супергероя, который днём изображает пожилого профессора, а по ночам бьёт криминальные элементы своим винтажным портфелем.
- Специалистов по литературе 21-ого века тогда уж, чтоб не разбрасываться ценным портфелем по мелочам.
- Жду с нетерпением! Готов даже послужить образцом.

Они ещё немного помолчали, глядя на воду.

- Себастиан, то, что ты сделал во время приступа… Спасибо!
- Не за что. Сейчас всё нормально?
- Ну, я сам был виноват, забыл про рецепт на таблетки и про то…
- … что дерьмо случается?
- Да, именно так, дерьмо определённо случается в самые неожиданные моменты. А ты… чем закончилась та история?
- Да ничем. Один профессор пожалел обдолбанного придурка и не дал делу официальный ход. В общем, с тех пор я тоже за здоровый образ жизни. Было бы глупо упустить подаренный второй шанс.

Себастиан зябко передёрнул плечами:
- Холодно от воды. Подвести в кампус?
- Да, пожалуй, да. А где ты потерял свою девушку?
- Надеюсь, у неё дома, хотя со Скарлетт станется выбраться в окно и утечь куда-нибудь ещё. Мы дружим ещё с начальной школы, а я так и не привык к её выходкам.

Когда Себастиан кивнул на прощание выбравшемуся из машины Крису, Крис впервые кивнул в ответ и улыбнулся.

Утром неприлично бодрый Крис перехватил сонного Себастиана на полпути к преподавательской. Когда они вместе вошли в комнату, Реннер демонстративно содрогнулся и пробормотал что-то о сломе шаблонов приличным людям. Себастиан залпом выпил свой кофе, сморщился и отправился на пару, бросив на ходу, что ждёт комментарии Дауни по следующей теме спецкурса. Крис поймал себя на мысли, что тоже ждёт.

На рабочую встречу Стэн пришёл ещё большее взлохмаченным, чем обычно, в таком виде он вполне тянул на какой-нибудь сказочный персонаж. Очень уместно, учитывая, что следующая лекция спецкурса напрямую касалась сказок. Со включением волшебных историй в лекционные темы Крис был категорически не согласен, но Роберт был непоколебим в этом вопросе.

- Тебе не кажется странным всерьёз рассматривать сказки?
- Вовсе нет. Сказки вечны, современны и своевременны всегда. Уж американская-то литература точно имеет богатые традиции магического реализма, вспомни хоть Краули, хоть Хелприна.
- Но сказочка про цирк?
- И это говорит человек, который считает комиксы достойным предметом для литературного диспута. Магия, Крис, всё дело в ней. Люди хотят верить в «однажды в сказке» и «жили долго и счастливо», желают восторгаться чудесами и ужасаться им. Даже если ты суровый прагматик и не хочешь оказаться в чёрно-белых шатрах Le Cirque des Reves, отрицать ценность романа Моргенштерн как художественного произведения ты не можешь.

Себастиан вышел, но его улыбка чеширского кота ещё пару мгновений висела в воздухе перед Крисом.

Периодически они натыкались друг на друга вне работы, Эванс понял, что это его совершенно не раздражает.

Себастиан остановился, разглядывая подъехавшего на мотоцикле Криса:
- У Скарлетт был Харлей сразу после колледжа…
- Круто! И как?
- Вспоминаю те времена с содроганием.

С рыжеволосой Скарлетт он тоже познакомился, когда встретил их со Стэном в супермаркете вечером в пятницу. Она внимательно разглядывала Криса, пока тот изучал ассортимент их общей тележки – пиво, минералку, чипсы, орешки, зёрна для попкорна.
- Решили вспомнить колледж и устроить киномарафон на весь уикэнд, - пояснил Себастиан. – А у тебя какие планы? Девушки, бары, приключения?
- Эммм, поеду к родителям, мама любит, когда мы все собираемся дома.
- Родители – это святое.
- Сказал парень, который звонит маме раза три в неделю, - пихнула Себастиана в бок Скарлетт.
- Слышу я от человека, который только что пытался спрятать диск с «Грязными танцами» между «Шоу ужасов Рокки Хоррора» и «Техасской резнёй бензопилой».
- Да ладно, все любят «Грязные танцы»!
- Ничего не знаю, у нас по плану ужасы, трэш, угар и не забыть позвонить мамам и рассказать, как нам страшно.

Они распрощались, и Крис поймал себя на том, что улыбается во весь рот.

В понедельник Себастиан вежливо поинтересовался, как прошли выходные в кругу семьи.
- Отлично. Знаешь, некоторые вещи не меняются, все эти дележи игрушек ака приставок и пультов от телевизора и вытряхивание сестёр из ванной по утрам. И Скотт съел мое мороженое.
- А сколько вас всех? И нет, не знаю, я единственный ребёнок.
- Четверо. Две сестры и братец.
- Да, круто тебе в детстве пришлось.

На очередном матче Крис изрядно приложился рёбрами и головой об игрока противника и на несколько секунд выключился из реальности, пытаясь разглядеть сквозь искры из глаз, не померещился ли ему Себастиан на трибуне. Воспользовавшись моментом, в него врезались ещё раз, зрители начали кричать и вскакивать с мест, так что Крис окончательно потерял Себастиана из виду.

- Да уж, здоровый образ жизни – зона повышенной опасности для здоровья, - поприветствовал Стэн слегка скособоченного Криса на следующий день.
Эванс поморщился, аккуратно опускаясь на кафедральный диван, и машинально потрогал живописную ссадину на скуле:
- Цена победы. Драки на поле радуют болельщиков. Не знал, кстати, что ты фанат футбола.
- Так, прихожу посмотреть иногда. Университетская солидарность.
- А сам?
- Я не настолько… ммм… габаритный, чтобы вот так биться о других людей. В колледже я неплохо плавал, дошёл до соревнований уровня штата, сейчас тоже стараюсь не пропускать бассейн.

Мысленно оценив плечи Себастиана, Крис прикинул, что и правда не пропускает.

Докторская почти дала поймать себя за хвост. Работа по сведению материала в цельный текст ещё только предстояла, но общая концепция устраивала и Криса, и его руководителя. С лекциями тоже начало постепенно получаться. На смену косноязычной неловкости, которая первое время охватывала Криса, пришла лёгкость. Поток творческой энергии подхватывал его и нёс, стоило только начать говорить, помогая формулировать что-то новое вместе со студентами. Теперь он действительно мог донести до аудитории не только факты, но и чувства. Благодаря пришедшему преподавательскому вдохновению, Эванс понял две вещи: насколько дальновидно декан не отдал ему «взрослый» спецкурс сейчас и что совсем скоро ему будет по плечу даже самый сложный материал, потому что ему на самом деле нравится преподавать.

Дауни с помпой выписался из больницы, устроив целое представление с участием гипса и коляски, и теперь консультировал на дому. Расшитый халат, кальян и подушки под пострадавшей ногой возлежавшего на диване Роберта производили незабываемое впечатление на допущенных в его кабинет. Сьюзан пожимала плечами и говорила, что было бы жестоко лишать его единственной доступной на данный момент возможности пускать пыль в глаза.

Стэн тоже временно сидел дома, сморкаясь и чихая в бесчисленные бумажные платочки. Услышав по телефону его гнусавый голос, твёрдо пообещавший приехать и забрать очередную порцию эссе, Крис расхохотался и вызвался доставить работу на дом. Квартира Себастиана оказалась удивительно современной. Три стены гостиной были заполнены стеллажами с книгами и дисками, вдоль четвёртой стояли домашний кинотеатр и навороченный музыкальный центр. Крис не набрался смелости изучить книжную и музыкальную коллекции поближе. Погрузившийся по самый нос в воротник свитера Себастиан заварил ему чаю с бергамотом. В ответ на предложение купить что-то необходимое из лекарств и еды махнул рукой в сторону пакетов с эмблемами аптечной сети и пояснил: «Скарлетт. Могу сам ссудить тебя лекарствами и продуктами, эта женщина меры ни в чём не знает».

Отведя положенные лекционные часы, Крис вернулся в преподавательскую, в которой царила непривычно напряжённая, наэлектризованная атмосфера. Центральную позицию занимал декан Редфорд, неприятно напомнив начало кризиса имени Дауни. «Крис, хорошо, что вы пришли, - обратился к нему декан, - ситуация касается вас и Роберта». Редфорд жестом пригласил Себастиана продолжать. «Одного из студентов Дауни поймали на плагиате», - Себастиан указал на лежащие на столе листы с красными пометками.

Крис машинально взял работу и разглядел фамилию автора. Они говорили о Дэне, худеньком нервном парнишке с третьего курса. Дэн писал блестящие работы, Крис зачитывался ими, поражаясь иногда, откуда в парне берется такая глубина. Он так просто и ясно излагал свои мысли, будто проживал внутри себя каждое слово, каждую эмоцию. Но ещё он часто пропускал лекции или откровенно дремал на последних рядах и выглядел при этом как человек, которому не всегда удается регулярно поесть. Что было причиной – финансовые проблемы или элементарное злоупотребление субстанциями – Крис так и не смог понять. Он уже давно наблюдал за перипетиями его учебы, как наблюдают за канатоходцем головокружительно высоко над землей, и удивлялся, как ему до сих пор удавалось сохранить стипендию.

В последнем эссе Дэна были подчёркнуты предложения и целые абзацы, не оформленные как цитаты. На полях были вынесены ссылки на авторов и названия статей. Большинство фамилий Эвансу ни о чём не говорили, но сомневаться в том, что выходные данные указаны верно, причин не было.

Крис почувствовал, как внутри у него что-то неприятно сжалось. Ничего хорошего парню теперь не светило:
- Что с ним будет дальше?
- Послезавтра разбирательство, деканат официально будет решать его судьбу, - сухо ответил Редфорд и вышел, не дожидаясь дополнительных вопросов.

На заседание Криса ожидаемо не пригласили, а Роберт не смог пойти по понятным причинам, хоть и изложил подробно свои соображения письменно. Большую часть разбирательства Крис провёл, подпирая стену возле деканата. Первым вышел Дэн, ещё более бледный, чем всегда. Казалось, он вот-вот готов разрыдаться. Поравнявшись с Крисом, он вымученно помотал головой, отвечая на невысказанный вопрос, и прошёл мимо. Дождавшись непроницаемых Стэна и Реннера, которые попрощались с деканом и пошли в преподавательскую, Эванс молча к ним присоединился.

Собирая бумаги, которые ждал от него Дауни, Крис не мог выкинуть из головы лицо Дэна. Он даже не обернулся, когда Себастиан подошёл и успокаивающе положил руку ему на плечо:
- Крис, у нас просто не было выбора. Парень сам поставил себя в такое положение. Жаль, но…

Крис резко развернулся, уходя от прикосновения и оставляя руку Себастиана висеть в воздухе:
- А как же твои рассуждения о вторых шансах? Не всем везёт с феями-крёстными, да, Себастиан? Иногда они не спешат раздавать подарки.

Стэн отступил на шаг, медленно опуская руку. Крис физически ощутил, как что-то в нём захлопнулось. Себастиан развернулся на каблуках, подхватил портфель и вышел, даже не кивнув на прощание изумлённому увиденной сценой Реннеру.

Крис проворочался всю ночь, не мог успокоиться, вспоминая свои слова и лицо Себастиана. Если бы перед ним сейчас оказалась его собственная фея-крёстная, он бы попросил у неё только одно – отмотать время назад. К сожалению, таких вторых шансов реальный мир не предоставлял, поэтому Крису пришлось повести себя как взрослому человеку, который очень сильно накосячил.

Утром он караулил Стэна у входа в университет. Себастиан молча смерил его взглядом и шагнул в сторону, пытаясь обойти. Крис снова заступил ему дорогу:
- Пожалуйста, Себастиан, позволь мне извиниться перед тобой за мои несправедливые слова. Я не буду оправдываться, объяснять, каким идиотом был на эмоциях, хотя был, конечно, чего уж там, но я не имел право говорить тебе то, что сказал. Не должен был срываться на тебя, да ещё так некрасиво. Я понимаю, что виноват перед тобой. Я прошу прощения. – Крис протянул руку, глядя в глаза Себастиана и подавляя в себе желание зажмуриться.
Себастиан помедлил ещё мгновение, которое показалось Эвансу вечностью, а затем всё-таки принял рукопожатие:
- Извинения приняты. – Стэн коротко кивнул, разжал пальцы и пошёл дальше. Крис устремился за ним, подлаживая шаг, чтобы идти вровень.

Следующие пару дней Крис продолжал подстраиваться, обсуждал с Себастианом лекции, искал его на репетициях театрального факультета, чтобы отдать материалы. Радостно здоровался, встречая в кампусе. Себастиан был спокоен и непроницаем.

Ко всеобщему удовольствию, Дауни вот-вот должны были снять гипс. Он уже заказал мастеру-краснодеревщику стильную трость и нетерпеливо ожидал возможности прогулять её на занятия. Театральная тема в американской прозе 21-ого века была последней лекцией Себастиана в качестве сменщика. «Унижение» Филипа Рота оказалось вполне логичным выбором.
- Этот роман нужно включить в обязательную программу для наших «театралов», пусть оценят свои перспективы, – улыбнулся Крис.

Себастиан пожал плечами и ушёл, не поддержав шутку. До Криса со всей ясностью дошло, что было не так. Себастиан перестал ему улыбаться. Это было по-настоящему больно. Несмотря на то, что извинения были принесены и приняты, к Крису вернулся спокойный и сдержанный коллега, а не… друг? Он даже почти решил позвонить Скарлетт и попросить совета, но потом вспомнил, что за её телефоном придётся обратиться к Себастиану.

Он, как таблицу умножения, крутил в голове стадии, через которые приходится проходить людям, чтобы принять безвозвратно свершившееся: отрицание, яростное неверие, что он мог быть таким идиотом и так налажать, и тут же злость на себя, которую он выливал в тренировки с железом, в пробежки, в дополнительную работу на факультете. Мысли, что может быть, только может быть, если он бы он смог найти нужные слова и всё-таки объяснить Себастиану, как ему было жаль всего, что он сказал (и подумал), если бы он смог выбрать подходящий момент, или выждать, высчитать точно необходимое время, нужное Себастиану, чтобы начать опять доверять ему, придурку. Себастиан смеялся над его дурацкими шутками, подкалывал в ответ, почти впустил в свой дом, смотрел тепло, Себастиан обнимал его, когда вытаскивал из панической атаки, только Крис в одну секунду все испортил. Крис горевал по их дружбе.

Да, так можно было точнее всего описать то, что творилось у него в душе. Крис всегда был эмоциональным парнем, сёстры смеялись, что он до сих пор способен расплакаться над диснеевским мультиком, и он не хотел меняться, не хотел разбавлять свои чувства, урезать их и запихивать в нормальные мужские рамки, но теперь этот внутренний траур убивал его.

Пытаясь успокоиться, Крис начал бегать не только утром, но и вечером. Как назло из-за скорого выхода Дауни его кафедральная загрузка стала меньше, работа над диссертацией отвлекала, но недостаточно. У них с Себастианом стало совсем мало точек пересечения, теперь они опять только здоровались и прощались. Крис скучал и по их общей работе. Пусть без шуток, без улыбок, пусть сухие и профессиональные разговоры о планах занятий, но это было общение с Себастианом.

Заканчивая очередную убийственную тренировку, Крис заметил Эмили из библиотеки, устраивающуюся на соседнем тренажёре, и автоматически помахал ей рукой. Когда он, уже уходя из зала, поравнялся с ней, то напоролся на сочувствующий взгляд: «Господи, Эванс, скажи мне кто она - я хочу на нее посмотреть!» В голове вдруг оглушительно громко щёлкнуло, Крис даже посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, не обернулся ли кто на звук. «Ох, бедняжечка», - кажется, пробормотала за спиной Эмили.

«Делай, что должно, и бла-бла-бла», - мрачно сказал себе Крис, покупая два кофе в лучшей кофейне кампуса следующим утром. Ставя на подставку обжигающе горячие стаканчики, он понадеялся, что кофе не наденут ему на голову или он хотя бы успеет к тому времени остыть.

- Что это?
- Это… кофе? Американо с дополнительным шотом.
- Зачем? – Стэн продолжал смотреть на протянутый стакан с вежливым недоумением.
- Ну, как тебе объяснить. Каждое утро я покупаю два латте с сиропом. Обычно второй латте для Дауни, а пока Дауни нет, я отдаю второй Реннеру (хоть он ничем не заслужил регулярные поставки кофе). А потом я вспомнил про факультетскую кофеварку, и я точно знаю, что твоя черная бурда оттуда невыносима, поэтому мне стало немного совестно пить приличный кофе одному, вот и… Ничего особенного, всегда пожалуйста, - Крис приготовился провалиться сквозь землю, но изо всех сил продолжал сохранять уверенный вид.
- Окей, – похоже, логические построения Криса убедили Себастиана, и он принял подношение, Крис внутренне просиял, тщательно сохраняя равнодушный вид.

Теперь Крис каждое утро снова покупал два кофе, а иногда и три, чтобы Реннер не сильно обижался. Когда Дауни снова триумфально появился в преподавательской, изящно опираясь на трость и привлекая к себе внимание, периодически стуча ею по столу, Крис начал чувствовать себя крупным кофейным поставщиком. Но Себастиан как-то утром улыбнулся ему, беря свой стакан.

Как-то засидевшись допоздна за работой, Крис направился к выходу кружным путем по тёмным коридорам почти пустого здания через театральный факультет. Из приоткрытой двери репетиционного зала лился свет и слышался шум голосов, и он решил заглянуть. Шла репетиция «Пикника», и Себастиан как раз руководил перетаскиванием реквизита по сцене. Его указания выслушивались и тут же исполнялись, ассистентка режиссёра уточняла детали мизансцены и делала пометки в блокноте, а актёры обсуждали что-то своё, время от времени задавая Себастиану уточняющие вопросы. Крис не стал вторгаться в этот затейливо организованный мир и тихонько ушёл.

Крис уточнил расписание репетиций у секретаря театрального факультета, и вечерние визиты к соседям быстро стали для него привычкой. У него всегда находились поводы задержаться с проверками эссе подольше, а потом он приходил и наблюдал из дальних дверей зала, никем не замеченный и чувствующий себя слегка неловко, как будто бы он подглядывает за чем-то личным. Иногда актеры без конца спотыкались и не находили верный тон, произнося свои реплики, Себастиан отчаянно ерошил волосы, прима почти срывалась в плач, кто-то из студентов чертыхался, и Крис ловил себя на том, что сдерживает дыхание и сжимает кулаки. В другой раз по сцене носились смешки, главный герой фыркал посреди прочувствованного монолога, его партнёрша злилась и топала ногой, но тоже начинала хихикать, Себастиан падал головой в ладони, и все начинали хохотать. Бывали и такие волшебные вечера, когда вся сцена отыгрывалась с первого раза, вдохновенно и легко, и Крис одинаково внимательно наблюдал за актёрами и профилем Себастиана, поглощенного происходящим.

Крис всегда уходил незаметно, до того, как все начинали собираться, чувствуя себя ужасно одиноким в эти моменты.

В начале недели, когда Себастиан, с облегчением скинувший с себя дополнительные курсы, всё-таки вернулся к исследованию по Берроузу, позвонила Скарлетт:
- Что ты, как ты? Как смотришь на перспективу напиться в пятницу?
- Что так? Твой новый парень стал твоим новым бывшим?
- Типа того.
- Тогда на перспективу напиться и смотрю хорошо. Ты будешь напиваться, а я смотреть и таскать твоё бесчувственное тело.
- Придурок! Но зато на тебя всегда можно положиться. Как там работа? Как миленький Эванс?
- Ммм… носит мне кофе каждое утро.
- Хмммм… ухаживает? А что, это интересный вариант! До пятницы.

И Скарлетт бросила трубку.

Утро Крис провёл, бегая по поручениям Дауни, а заодно по своим мелким делам, здорово запущенным за последние недели. День был холодный, но удивительно солнечный и ясный, а голову стоило проветрить, так что Крис не жаловался. Проходя мимо букинистического магазинчика под полосатым тентом, Крис с удивлением обнаружил, что там открыто. Магазин славился непредсказуемым рабочим расписанием, а его хозяин – тем, что держал только те книги, которые нравились ему самому. В Крисе любовь к киндлу прекрасно уживалась со слабостью к бумажным книгам. Они так весомо ложились в руки, шелест страниц и запах старой бумаги умиротворяли. Поэтому Крис иногда заглядывал лавку странноватого букиниста поискать что-нибудь интересное в тишине, нарушаемой только звоном старинного кассового аппарата. Бродя мимо книжных полок и разглядывая корешки, он выцепил взглядом голубую суперобложку с белыми буквами и не без волнения взял в руки свой любимый роман Стейнбека.

- Отличный выбор, – хозяин магазина подкрался к нему незаметно. - Не раритет, конечно, но первое издание в твёрдой обложке, The Viking Press, New York, 61 год. Книга в прекрасном состоянии, после единственного владельца, даже суперобложка цела.

Крис задумчиво погладил пейзаж на обложке. Этот последний роман Стейнбека плохо приняли критики, но Крис всегда любил его больше других. Было в нем что-то… скрытое, несгибаемое, лежащее глубоко под поверхностью текста. Он вдруг подумал, что такая книга могла бы быть отличным подарком для Себастиана, ужасно личным и неловким, но все-таки настоящим подарком. Крис попросил завернуть покупку, чувствуя тепло в груди и стараясь игнорировать горящие уши.

Крис с большим трудом дождался завтрашнего дня, сверток жег ему руки даже сквозь сумку. Утром они с Себастианом разминулись, Криса перехватил Дауни, которому срочно понадобился ассистент на первую пару. С трудом отсидев положенное, он вернулся в преподавательскую и застал там Реннера, который молча махнул в сторону кабинетов.

Крис постучал в дверь офиса Себастиана и вошёл, услышав ответ.
- Вот, - он протянул Стэну свёрток в простой коричневой бумаге, - увидел в букинистическом и подумал, что тебе понравится.
- «Зима тревоги нашей»?
- Первое издание. Я понимаю, что Пулитцеровскую он получил за «Гроздья гнева», но…
- Но «к нам с солнцем Йорка лето возвратилось». Спасибо, Крис. Этот – мой любимый.

Крис кивнул и вышел из кабинета, оставив Себастиана задумчиво перелистывать страницы.

Ранним пятничным вечером Крис опять наткнулся на Себастиана со Скарлетт в супермаркете. В их тележке громоздились бутылки с водой, томатным соком, стаканы быстрорастворимой лапши, почему-то бутылочка с табаско, консервированная фасоль, упаковки крекеров и тапочки в виде огромных лягушек.

- Эээ… Очередной пятничный киномарафон? Очень тематический марафон? Только не улавливаю тему, – озадачился Крис.
- Субботнее похмелье, - ответила Скарлетт, как будто это что-то проясняло, и скрылась за огромным стеллажом с маринованными овощами. –- Подготовлен – значит, вооружен.
- Предупрежден! - крикнул ей вслед Себастиан. – Она экспериментирует с едой, облегчающей похмелье.
- Апельсиновый сок – абсолютное враньё, от него только хуже. Бананы – бананы отлично, бананы правда помогают, - Скарлетт снова появилась в поле зрения с большой банкой огурцов. – Завтра смогу рассказать про эффект рассола и томатного сока с табаско.
- А, пьёте сегодня?
- Да, в планах небольшой психотерапевтический поход по барам. Крис! – Скарлетт вдруг осенило. – А не хочешь пойти с нами? Да, пойдем с нами, скажи ему, - и она ощутимо ткнула Себастиана локтем под ребра.
- Ээээ, да?.. Крис, не хочешь ли пойти с нами, - Себастиан был как будто слегка ошеломлён и не совсем уверен в светлости этой мысли.
- Даже не знаю, я собирался поработать над…
- Крис, серьёзно! Жизнь проходит, скоро мы состаримся и умрём, ты должен пойти с нами. Мы с Базом ждём тебя у бара, будет весело!

В баре было душно и шумно. Скарлетт сразу взяла руководство в свои руки и решительно повлекла обоих к барной стойке. Она заказала на всех Гиннес, шоты, и, закинувшись шотами тут же, у стойки, они пошли искать место, где приземлиться. Бар был набит битком, но им повезло - кто-то махал Крису рукой, привстав из-за стола. Их счастливым случаем оказался Энтони, бывший сосед Криса, которого нынче вечером продинамила предполагаемая новая подружка Они разговаривали, перескакивая с темы на тему, чокались, пили то за встречу, то за счастливые случайности, то за отсутствующих друзей. «Слушай, - кричал Энтони на ухо Крису, - где ты познакомился с такими классными чуваками?» Крис по третьему разу объяснял, что Себастиан его коллега, и они снова пили, пока Скарлетт, оценивающе оглядев Энтони, не утянула его к музыкальному автомату. Себастиан смотрел ей вслед, улыбаясь.

- А вы с ней когда-нибудь?..
- Нет, никогда. Мы всегда были только друзьями. Так что если ты готов рискнуть… - и Себастиан поднял бровь.

На обратном пути Скарлетт с Энтони завернули к стойке и принесли с собой целый отряд шотов с разноцветным содержимым.

Через неопределенное количество раундов Гиннеса и шотов Крис обнаружил себя у бильярдного стола, за которым Скарлетт флиртовала, нет, все-таки играла с Мэки. Крис рассказывал Себастиану что-то страшно важное и эмоциональное о своих друзьях, изо всех сил пытаясь объяснить ему уникальность Другого Криса и Энтони в своей жизни. Себастиан слушал его очень внимательно. Крис знал о своей тактильности. Ему всегда нужно было трогать людей, с которыми он разговаривал, похлопывать по спине, приобнимать, но в присутствии Себастиана обычно сдерживался.

В какой-то момент Крис вдруг осознал, что его рука лежит у Себастиана на плече, а сам он заглядывает ему в глаза, акцентируя внимание на особенно важном моменте своего монолога. Себастиан смотрел, и это был лучший ответ, всегда видно, когда человек действительно слушает. Зрачки у Себастиана были огромные, но ведь в баре было так темно, это всё физиология, правда? Крис чувствовал, что залипает, что ситуация стала неловкой уже секунд восемь назад, но Себастиан не отводил взгляд, и рука Криса так и лежала у него на плече. Он честно пытался закончить свой рассказ, не запинаясь, а ещё не отдёргивать руку слишком резко и неловко. Себастиан смотрел выжидающе, и взгляд его съезжал ниже, куда-то к губам Криса… Вдруг откуда-то налетела Скарлетт с новыми шотами, на этот раз с подозрительно розовой жидкостью с плавающими в ней золотыми блестками. Крис с облегчением и разочарованием почувствовал, что морок рассеялся.

В субботу сильно после обеда Криса разбудил звук входящего сообщения. Номер был незнакомый: «Табаско рулит! Крекеры – отстой!» «Скарлетт», - Крис со стоном упал обратно на подушку.

Генеральная репетиция не задалась. Прогон шёл удивительно гладко: декорации не рушились, костюмы были на высоте, и никто не путал свой текст, но из пьесы куда-то пропало ощущение жизни. Актёры исправно подавали реплики, слаженно передвигались, безупречно выстраивая мизансцены, но театральная магия не срабатывала, жизнь полностью ушла из действа. Все чувствовали, что что-то идёт не так, и нервно поглядывали на Себастиана, который молча лохматил волосы больше обычного.

Когда все выстроились у рампы, и режиссер было махнул рукой, разрешая расходиться, Себастиан встал и, сутулясь, прошёл между рядами к сцене. Запрыгнул на край и, устроившись там вполоборота в луче прожектора, подумал минуту и заговорил.

Хэл Картер – крутой парень, попадал в исправительную школу, бегает от полиции, у него нет проблем с девушками. А Мэдж – городская королева красоты, её жених из богатой влиятельной семьи. Но никто из них не был счастлив, пока обстоятельства не заставили их сбросить свои маски и открыться друг перед другом. Хэл боится, что он никогда не будет больше, чем просто бродягой, в Мэдж люди не видят ничего, кроме её красоты. Но в них есть гораздо больше, и они мечтают, мы все мечтаем, что кто-то увидит это большее и примет нас такими.

Любить – значит сделать себя уязвимым перед другим человеком. Это очень страшно, иногда почти невыносимо, и никто не гарантирует успех. Любовь требует от нас огромной щедрости, она требует открыть свою самую личную часть другому.

Спустя полвека мы ничем не отличаемся в этом от героев Инджа. Подумайте, какая храбрость нам иногда нужна, чтобы просто позволить себе быть любимыми. Вы никогда не задумывались, почему нам кажется, что любовь к кому-то может сделать нас слабыми и зависимыми? А ведь она требует большой силы - отказаться от намеченных путей, рискнуть всем. Уязвимость делает героев Инджа такими живыми и настоящими.

Именно там, в уязвимости и искренности, рождаются творчество, принятие и любовь. Просто выйдите на сцену и покажите себя, живыми и несовершенными.

Говоря это, Себастиан вдруг вспомнил Криса в баре, смотрящего ему прямо в глаза, золотящиеся под лучом лампы ресницы, горячую тяжесть руки на плече. Голова кружилась от выпитого, и Себастиану хотелось сделать что-нибудь, логически завершить – глаза-в-глаза, тепло рук, но он не мог. Криса, таскающего ему кофе по утрам и светящегося изнутри тысячью лампочек, когда Себастиан улыбался в ответ. Криса, ждущего его реакцию на Стейнбека из букинистического и по-детски прячущего это ожидание.

В жизни все было так спокойно и стабильно, почти скучно. Ему не нужны были потрясения, и скучно – это было хорошо. Всё складывалось удивительно удачно: он, кажется, нашел нового друга, и Скарлетт рядом, и они все теперь будут дружить. Собираться по выходным, звать Криса на киномарафоны, ходить по барам вместе. Всё будет очень спокойно и стабильно, потому что Себастиан лицемер, который не может найти в себе смелости, которую сам так любит в Инджевских героях.

От мыслей о том, как всё будет отлично и правильно в его жизни, захотелось позвонить Скарлетт и сообщить, что теперь его очередь напиваться. Вместо этого Себастиан позволил студентам затащить себя в кофейню обсудить самые важные моменты постановки в самый-пресамый последний раз.

Крис вышел из здания, не дослушав Себастиана, и понёсся, не помня себя, чтобы просто идти, передвигать ноги, сбросить часть напряжения в движении. В голове дозревало что-то важное, что невозможно было игнорировать дальше. Что-то, что чертовски страшно упустить, но ещё страшнее сделать. Он шёл и шёл, сам не зная, куда, но совершенно не удивился, когда добрался до цели.

Себастиан медленно поднимался по лестнице, шаря в карманах, выуживая ключи и мечтая упасть в кровать и отключиться. Отключиться и прекратить думать о Крисе Эвансе, который привалился к стене перед дверью в его квартиру и спал. Это было так неожиданно, что Себастиан чуть не рассмеялся вслух: «Спящая красавица, я должен поцеловать тебя, чтобы ты проснулся и проваливал?» Не желая напугать Криса, Себастиан наклонился, вглядываясь в его лицо и отгоняя дурацкое желание провести кончиком пальца по нелепо длинным и пушистым Крисовым ресницам, по изогнутой верхней губе, потереться щекой о щёку. Вместо этого он тихонько потряс его за плечо и позвал по имени.

Крис сел на ступеньки перед квартирой Себастиана и решил немного подождать. А потом ещё немного и ещё. Стоило бы сдаться, поступить благоразумно и отложить разговор на следующий день, он же не сталкер, чтобы караулить людей под дверью, но ступенька под ним нагрелась, а сегодняшние инсайты так вымотали, что он решил «ещё пять минут», засёк по часам время и тут же провалился в сон.

Кто-то трогал его за плечо. Открыв глаза, он увидел Себастиана, склонившегося над ним с нечитаемым выражением на лице. Все мысли разом встрепенулись и ринулись наперегонки в голову. Нельзя было упустить его, необходимо было объяснить, рассказать. И Крис сонно забормотал, вскинув руку ему на шею: «Подожди, не уходи, Себастиан, я хотел поговорить, мне надо сказать, ты только не сбегай…» - для верности притягивая еще ближе. Себастиан начал терять равновесие, выронил ключи, безуспешно попытался опереться другой рукой о стену и упал прямо на Криса.

Резко проснувшийся Крис с ужасом смотрел на Себастиана, сидящего у него на коленях и смотрящего в ответ с недоверием и шоком. Джемпер Себастиана был такой мягкий, шея такой горячей, под пальцами быстро билась венка, от Себастиана пахло кофе. Нужно было срочно убрать руки, помочь ему встать, извиниться и ещё раз извиниться. Извиниться снова и сбежать зализывать раны от неловкости и унижения, и завтра же написать в тот университет на побережье, где очень хотели преподавателя современной американской литературы. Уехать и больше никогда не западать на таинственных отстранённых парней, которые сами не проявляют инициативу, и вообще больше никогда не западать на парней, с которыми работаешь, вообще больше никогда не западать…

Себастиан, которому ничто не мешало подняться, не шевелился. Он не торопился встать, обматерить Криса и прогнать его, не убирал руку с его плеча и продолжал смотреть. Возможно, он размышлял, куда ему положить свободную руку, и вдруг решился, подхватил Криса за затылок и притянул к себе. Нашарить ключи и открыть дверь, не отрываясь друг от друга, оказалось довольно простым делом. Сложнее было ввалиться внутрь квартиры и захлопнуть дверь за собой.

***

Премьера прошла с ошеломляющим успехом. Обстановка за кулисами напоминала пожар в борделе или торнадо, в эпицентре которого находился Себастиан, а на периферии галдели перевозбужденные студенты, пробравшиеся за сцену благодарные зрители и преподаватели театрального. Исполнительница роли Мэдж кидала тщательно замаскированные взгляды на «Хэла». «Хэл», не скрываясь, сиял в ответ.

Посреди царивших вокруг шума и неразберихи Крис улучил момент и вытянул Себастиана за руку из толпы. Потащил за собой и толкнул спиной к стене дальней закулисной подсобки с ведрами и швабрами. «Мне нравится этот ремень, профессор Стэн, - сказал Крис, заткнув поцелуем возможные возражения ошеломленного и ничего не понимающего Себастиана, - его так легко расстегнуть». И тут же подтвердил свои слова действием, оказавшись перед ним на коленях. Себастиан беспомощно взмахнул руками, зашипел и вцепился Крису в волосы, ударившись затылком о стену. С трудом удерживаясь на подкашивающихся ногах, он прикрыл глаза.

---

Hawkguy

Люблю его, как никогда комиксного героя не любила. Мне кажется. Остальных люблю комплексно, мувиверс+комикверс, кого-то полюбила за задорные пейринги, одного только Клинта - увидела в Marvel Now и пропала. All hail Matt Fraction & David Aja! worshipping.gif





This looks bad (c) Clint Barton







Клинт любит соседей и заботится о них, а они заботятся о нем.





И свою одноглазую собачку Счастливчика (aka Lucky the Pizza Dog).

---

Ultimate Avengers

Да они упоролись там в Ultimates. Дисклеймер: это может вас травмировать.



Я писала уже, что Алтимейтс-Кэп - жуткая ворчливая занудина и в общем-то говнюк? Жесткий, упертый, не особенно приятный в общении. Он был в отношениях с замужней Джанет Пим (только она недавно умерла, ее, как и миллионы людей и изрядное количество героев, убил Магнито во время событий "Ультиматума". Теперь Роджерсу придется еще и сына убивать. Люблю создателей Алтимейтс *сарказм* А еще Кэп прикрылся от драчки фактически младенцами в детском саду. Блять.



Ок, в U-вселенной Красный Череп - сын Кэпа. От Гейл (напоминаю, довоенная, еще досывороточная девушка Роджерса, которая, когда Кэп погиб, вышла замуж за Баки, военного фотографа, и они родили четверых детей). Незадолго до исчезновения Кэпа она забеременела (см. выше) и родила ребенка, которого ШИЛД у нее забрал для усыновления, якобы отдать в хорошую американскую семью и не порочить память Кэпа внебрачным ребенком. А сами стали продолжать с ним свои суперсолдатские эксперименты. Растили его тактическим гением и спортсменом, уже к 14-и он отца превзошел и казался абсолютно уравновешенным и счастливым, а потом в 17 лет он положил 247 человек, взял нож и сделал себе новое лицо (=Красный Череп), чтобы избавиться от лица отца своего. И пошел застрелил Кеннеди.



Роджерс узнает об этом в наши дни и уходит разбираться. И вот в ЩИТе собирают команду, чтобы нейтрализовать Роджерса и остановить Черепа, который украл чертежи Космического Куба. Др. Грегори Старк, старший брат, "Ten times smarter than Tony and completely amoral" (wait, wut?). Упс, он какое-то занудное говно вроде Шелдона в белом костюме. Nerd Hulk (генетически выращенный Халк, сохраняющий интеллект Баннера, но с body issues и блюющий от телепортации). Новая Вдова - экс ("Vietnam was less traumatic" Ника Фьюри (потому что Наташа плохо кончила: собралась замуж за Тони Старка, но оказалась предательницей, подставила Кэпа и Тора и убила жену-детей Хокая, и Хокай ее пристрелил). И Red Wasp, бывшая русская ученая, которую Череп когда-то заставил убить собственного мужа старыми тупыми ножницами, чтобы сохранить жизнь ребенку, а потом ее всю ночь насиловали люди Черепа.

Тот неловкий момент, когда Хокай (у которого до того убили всех детей и жену) - оазис здравомыслия и вменяемо нарисованного и написанного персонажа.







Ну ок. Роджерс сказал "shut the fuck up", потом сказал "sorry, son" и разобрался с отпрыском.



Ох и циничные же бляди Марвел. А Череп с Космическим Кубом всего-то и хотел, что изменить все с самого начала, прожить жизнь нормальным ребенком с мамой-папой. А режиссировал всю эту свежую историю с появлением Черепа и прочим, кто? Правильно - мерзкий ублюдок Ник Фьюри, желающий себе обратно кресло главы ШИЛДа.

Не могу не отметить, как мувиверс визуально вдохновляется именно Алтимейтс-комиксами.

---

Та-дам!

31.10.2014 в 14:33

Пишет  belalex13:

The Artist and the Beast
Если бы не  hermionita с вдохновенными идеями, я бы никогда не взялась за фанфик про скинниСтива и ксенофилию. Собственно, если бы не она, я бы вообще не взялась писать фанфики.

Приведённый ниже текст написан по мотивам

вот этих артов

Блог автора
и кучи наших с  hermionita писем.

Где-то 4 000 слов

The Artist and the Beast

- А где малец болезный? Не видел с тех пор, как он чуть не утоп по собственной дурости.
- Лежит, лёгкие выхаркивает. Говорят, совсем плох, может, до весны и похороним.

«Вот же упоротый придурок, - подумал третий участник этой беседы. – И зачем только я вообще утруждался и пёр его на берег, если он сейчас всё равно склеит ласты». Мысль так и осталась не озвученной, только волна плеснула сильнее, когда нечто оттолкнулось от прибрежной скалы и устремилось в открытое море.

***

Собственно, все знали, что в прибрежных водах уже какое-то время обитает чудовище. Иногда видели в воде алые всполохи или неизвестно откуда отражённых солнечных зайчиков, на берег выносило порой рыбьи кости со следами вполне человеческих зубов. Некоторые даже клялись, что обглоданные кости были не только рыбьи, но и человеческие. Традиционно такие показания давались в пабе после изрядного количества возлияний, и рыбаки единодушно соглашались, что холодок, продиравший по хребтам при мысли о чудовище-людоеде, делал следующие рюмки слаще и оправданнее. В самом конце вечера кто-то всегда предлагал собраться и таки изловить жуткую тварь, на прошлой неделе сожравшую соседа Тони. На утро сосед Тони обнаруживался в ближайшей канаве, а также возникала куча более важных дел, за которыми поимка чудовища как-то забывалась.

Поскольку практического значения для рыболовства чудовище не имело, да и в целом, несмотря на слухи, вело себя прилично, обитатели деревни дружно его игнорировали. Они были очень, очень практичными людьми и думали о выживании, а не о бабушкиных сказках. Да выползи чудовище на скалы одним прекрасным утром, рыбаки поорали бы, конечно, минуты две, а потом кинулись бы по лодкам, чтобы не пропустить самые большие косяки рыбы. Впрочем, чудовище не испытывало ни малейшей тяги к прогулкам по берегу, памятуя, чем подобное окончилось в прошлый раз. Оно тоже было очень практичным. Так что все стороны охотно поддерживали status quo, старательно игнорируя друг друга, за исключением одного крайне непрактичного и потому осуждаемого юнца.

Юнец никаких практических целей в жизни не имел, в море не выходил по причине хрупкого здоровья, но торчал на берегу чаще и дольше, чем иная рыболовная артель. Звали его Стивом, но сам он именовал себя непонятным словом «маринер» и предъявлял всем желающим и нежелающим альбом с размалёванными всеми оттенками синего страницами. Практичные люди качали головами и говорили, что добром это не кончится. Если бы чудовище могло узнать про эти слова, оно бы – редкий случай – согласилось с людьми.

Чудовище услышало Стива гораздо раньше, чем увидело. Чуткое нечеловеческое ухо легко вычленило в прибрежном шуме неровный ритм сердца с лёгким шепотком, скрежет волоком перетаскиваемого с места на место тяжелого предмета, кашель, чихание, пыхтение и шмыгание носом. Вот это шмыгание особенно бесило, не давая спокойно качаться в волнах и наслаждаться процессом. «Все люди, как люди, - думало чудовище, в сильнейшем раздражении плывя на источник звука, – прибежали, погрузились в лодки, уплыли, потом обратно, а этот всё ходит и ходит, шмыгает и шмыгает. Притопить его, что ли?» Подтянувшееся на руках чудовище осторожно выглянуло из-за края скалы и с плеском рухнуло обратно в воду – очень уж комичное зрелище представлял собой тощий парень, закутанный в сотню одёжек и прущий по неровной местности мольберт, ростом больше него самого.

Размеренная морская жизнь научила чудовище ценить то, что выбивается из привычной картины мира, а парень выбивался – только в путь. Следующий месяц чудовище предавалось наблюдениям со страстью натуралиста-неофита, опустившись даже до вульгарного подслушивания человеческих разговоров, чтобы выяснить имя и суть явления. Ничего не замечающий объект научного интереса таскался по берегу и рисовал. Пару этюдов чудовище даже ухитрилось подглядеть, море там было вполне похоже на море. Как художник Стив подавал надежды, но как человек был абсолютно безнадёжен.

Большую часть времени он проводил на берегу в компании красок, бумаги, громадины мольберта, дохлых рыб, чаек и собственных мечтаний. Иногда к нему присоединялась девица, которая чудовищу сразу не понравилась. Её визиты отвлекали от наблюдений за объектом звуковыми помехами в виде визгов, ахов и предложений, которое лично оно, чудовище, находило совершенно неподобающими. Стив исправно показывал свои работы, стоически отказывался рисовать девицу в образе русалки воооон на той скале, завязывал случайно развязавшиеся ленточки и отнекивался от пятичасового чая с пирогами и родителями настырной юной особы. На следующий день после приглашения на чай чудовище застало Стива за перетаскиванием мольберта в отдалённую и труднодоступную для девиц бухту. «А я-то думал, что это я тут социофоб!» - и чудовище мысленно приложило себя ладонью по лбу.

Социофобия, отдалённость бухты и довольно-таки недальновидное игнорирование природных явлений чуть не стоили Стиву жизни. Осеннее волнение на море неожиданно рано перешло в сезон зимних штормов, старожилы традиционно вспомнили о том, что таких высоких волн этот берег не знал со времён их прадедушек. В день, когда даже самые опытные рыбаки решили устроить себе выходной, вдохновлённый буйством стихий художник с большим трудом приполз на любимые скалы, чтобы нарисовать гневное море с натуры, и познакомился с ним ближе, чем мечтал. Ветер опрокинул мольберт и подтолкнул в спину, а особенно высокая волна подхватила и утянула за собой. Мгновенно промокшая одежда не оставила бы шансов и более опытному и сильному пловцу, а Стив, прожив всю жизни на берегу моря, так и не выкроил время, чтобы научиться плавать. В общем, в пабе потом говорили, что это был один шанс на миллион, такие обычно и выигрывают.

Чудовище знало на собственном опыте, что от бурного моря лучше держаться подальше. В такую погоду даже ко всему привычные рыбы могли заработать морскую болезнь. Тихому сну в пещере под завывания штормового ветра мешало только одно – мысль о том, что люди искусства крайне непрактичны и так и норовят увидеть красоту во всём этом безумии. Причём с близкого расстояния. Обречённо вздохнув, чудовище выбралось наружу. В конце концов, эпической битве дурака и катаклизма нужен был беспристрастный свидетель. Несмотря на слухи о традиционном везении первых, стихия явно побеждала с разгромным счётом, чтобы сравнять шансы, чудовище вступило в борьбу на стороне человека.

Вначале пришлось решить логистическую проблему и вытолкнуть Стива на поверхность, не дав разбиться о прибрежные скалы. Потом извлечь из мокрого кокона одежды, прижать покрепче к горячему телу и отбуксировать ценный груз к песчаному пляжу, поближе к рыбацким судам и людям. Впервые чудовище рассмотрело художника во всех подробностях: хрупкое тело с веточками рук и ног, обтянутые тонкой кожей острые скулы, длиннющие ресницы, слипшиеся от морской воды, посиневшие губы. Вся эта красота поражала хладом, каменной неподвижностью и полным отсутствием дыхания и сердцебиения. Чудовище без колебаний стиснуло костлявую грудь, заставляя извергнуть морскую воду, и прижалось губами к губам, вдыхая воздух и жизнь. Чудовище баюкало человека в объятиях, согревая своим теплом, пока к пляжу не потянулась цепочка фонарей рыбаков, пришедших проверить лодки после шторма. За всю ночь Стив пришёл в себя только один раз. Соскальзывая в воду, чудовище задумалось, видели его эти затуманенные голубые глаза или нет.

Холодные сумрачные дни неизвестности сливались в недели. Конечно, чудовище совершенно не скучало по пришепётыванию сердца, шмыганию носом и прочей возне, сопровождавшей прибрежную художественную деятельность. Оно вообще не испытывало никакого беспокойства за судьбу малахольного недоумка, позволившего смыть себя в море. Подслушивание человеческих разговоров и попытки высмотреть в деревне активность ритуального характера производились исключительно для собственного развлечения. Впрочем, неудавшийся утопленник редко всплывал в беседах, а зимнее человеческое копошение носило откровенно праздничный характер. Зима, которую чудовище коротало под знакомыми скалами, тянулась скучно и бесконечно.

Закутанный по самые брови Стив вновь появился на берегу, когда начало пригревать весеннее солнце. Заметив на горизонте вяло передвигающийся бесформенный силуэт, чудовище от неожиданности рухнуло со скалы, помянув такую-то мать и зародившуюся недобрую традицию. Хватка, всю зиму сжимавшая грудь и не дававшая нормально дышать, неожиданно пропала.

Всё вернулось на круги своя. Стив бродил по скалам на дрожащих ногах, сипел, вздыхал, сморкался и рассматривал морскую гладь. Чудовище раздражённо сновало в воде, слушало и думало, что этому недоразумению пора бы уже пристроить куда-нибудь костлявую задницу и порисовать, наконец. Стив тоже думал, что пора бы ему уже и порисовать, но вдохновение пропало начисто, будто выжженное долгой болезнью и непонятной тоской. Приход тепла, всё-таки победивший привязчивый насморк, так и не смог справится с затянувшейся кручиной.

Гораздо больше красот пейзажа Стива занимали мысли о том, что ему привиделось во время утопления. Будто в воде, когда он выдохнул последнюю порцию воздуха и честно приготовился умирать, появилась пара сильных уверенных рук, одна из которых была твёрдой и холодной. Стив отлично всё почувствовал, потому что эти самые руки его подхватили и прижали к горячему. Наверное, к телу, ведь не могут же руки болтаться в воде сами по себе. Ещё там была голова, точно была. Длинные тёмные волосы, которые развивало течение, пара красивых глаз цвета моря. Короче, полный бред, явно вызванный недостатком кислорода в мозге.

Лихорадка, почти на месяц закинувшая его на грань жизни и смерти, расцветила галлюцинацию совсем уж странными подробностями. Будто к паре красивых глаз прилагались не менее красивые скулы, щёки, нос, лоб и подбородок, а также губы, полные и яркие. Которые так реально прижимались к узким бледным губам самого Стива, согревая и вдыхая жизнь. Фантазии о поцелуе поддавали жару и без того горящему телу, а лоб гладила наверняка воображаемая тяжёлая прохладная ладонь, принося облегчение. В общем, когда Стив всё-таки определился, что ещё задержится на этом свете, он всерьёз решил узнать, что же вызвало такой дивный бред.

В первый раз в жизни Стив решил быть практичным и составил идеальный план эксперимента по поиску неприятностей на свою тощую задницу. Выбрал весенний день потеплее, чтобы не скончаться от переохлаждения, едва обретя свою мечту, разделся и сиганул со скалы в воду. О главном недостатке своего плана он вспомнил уже в процессе падения – мечтая о таинственном явлении, он совсем забыл научиться плавать.

Вода встретила его неласково – чем-то твёрдым. Твёрдое завопило: «Ты что, совсем придурок? Я не нанимался тебя спасать от каждого самоубийства!» Те самые руки, которые, как только что уверился Стив, точно существовали и один раз уже спасли ему жизнь, впились в бока и попытались оторвать его от единственной опоры в колышущемся мокром мире. Стив ещё крепче обхватил незнакомца руками и, для верности, ногами, прижался потеснее и решился приоткрыть один глаз, чтобы в следующее мгновение широко распахнуть оба.

Его опора оказалась обнажённым торсом молодого мужчины, очень горячего и недовольного. Торс венчали длинная шея и та самая голова, виденная в прекрасных болезненных фантазиях. Сурово нахмурив брови, голова потребовала: «Немедленно отцепись от меня, засранец мелкий, присосался, как клещ!» «Прости, я не умею плавать», - тяжкий вздох чудовища, ведь это было оно, Стив ощутил всем собой. Руки, стискивающие бока, сменили характер хватки на поддерживающий. «Ну и что теперь? Так и будешь на мне висеть? - поинтересовался морской житель. – А если я сейчас нырну?» Стив мысленно содрогнулся, некстати припомнив все истории об утащенных под воду девицах, и решительно объявил: «Ну, тогда я нырну с тобой!» Тело под ним мелко затряслось. «Тебе, наверное, каждый день говорят, что ты редкостный нахал и полный идиот», - сообщило чудовище, отдышавшись. В следующую секунду Стива подкинуло и довольно ощутимо приложило о берег.

- Бывай, художничек, и не забудь одеться. Надумаешь снова топиться, иди на другой конец острова, я там не плаваю.
- А тут, значит, плаваешь? Каждый день? Так я завтра ещё приду. Меня Стивом зовут, а тебя?
Чудовище выдержало весомую паузу, дав Стиву понять, что если до него и снизойдут, то только в порядке великого одолжения:
- Можешь звать меня Баки.
- Баки? Это что за имя такое?
- Не нравится, не зови!

Стива с головы до ног обдало водой и презрительным фырканьем. Улыбаясь, как тот самый пресловутый полный идиот, он смотрел на расходящиеся по воде круги.

Утром Баки, в картинной позе раскинувшийся на камне и созерцающий морские дали, естественно, никого не ждал и потому не обращал совершенно никакого внимания на происходящее на берегу. Это требовало от него самообладания воистину нечеловеческого, потому что за спиной возилось, ругалось и обрушивалось. Стив пёр на берег новый мольберт – брата-близнеца утопленного мастодонта. Тяжесть не мешала ему улыбаться во все тридцать два. Впервые ему выпала возможность рассмотреть своё чудовище полностью, и удивиться, что ничего ему в бреду не привиделось, за исключением поцелуя, конечно. У Баки были именно те самые красивые глаза, являвшиеся во сне, торс атлета, переходящий в клубок алых щупалец, рельефные руки, одна из которых бликовала на солнце. Про металлические руки морских чудовищ в бабушкиных сказках ничего не говорилось, но Стив решил, что они ещё недостаточно близко знакомы, чтобы лезть с расспросами.

На следующее утро они опять встретились на берегу. Стив пришёл запечатлеть скалы, удачно освещаемые рассветным солнцем, Баки приплыл… наверное, чтобы услышать «привет, Баки!». В те первые дни Баки обычно молчал, откинувшись спиной полюбившийся камень и позволяя щупальцам колыхаться на волнах. Стив рисовал и болтал за двоих, довольный уже и тем, что Баки здесь, что он слушает. Рассказывал о своей жизни, о том, как совсем ребёнком остался сиротой, хорошо, родители позаботились, завещав ему коттедж и неплохой кусок земли, приносящий доход. Болтал о школе, в которой учился бы, если бы не постоянные болезни, о том, как решил посвятить всего себя рисованию, выдержав неодобрение опекуна.

Порой Баки ловил себя на том, что неприкрыто глазеет на Стива, слушая его болтовню, причём его собственный рот так и норовит распахнуться против воли владельца. Приходилось встряхиваться, брать себя в руки и недовольно бурчать под нос, что на конкурсе самых упоротых оригиналов Стив был бы почётным председателем жюри. Чего в нём было больше, слабоумия или отваги, Баки пока что для себя не решил. Именно эта загадка прямо-таки вынуждала снова и снова возвращаться в бухту.

Каждое утро Стив перемещал мольберт, якобы в поисках самого впечатляющего вида, подбираясь всё ближе к Баки. Тот, конечно, замечал эти шитые белыми нитками хитрости, фыркал, но считал ниже своего достоинства симметрично отползать с полюбившегося места. Когда Стив чуть не пристроил ножку своего орудия труда прямо на него, Баки соизволил, наконец, вступить в беседу:
- Ты правда совсем меня не боишься? – и он угрожающе протянул щупальце в сторону Стива.
- Да с чего бы? Мама мне в детстве истории рассказывала про таких, как ты. Насколько я помню, людей вы не едите, только порой девиц умыкаете с гнусными намерениями, но я же не девица.
- Что значит, с гнусными? – поразился Баки. – Мой троюродный дядя на такой девице вообще женат.
- А ты сам? – и Стив покраснел.
- Что «я сам»? Не умыкал, гнусного не планировал и не женился.
- Чем ты питаешься вообще?
- Рыбой в основном, иногда водорослями и ракушками.
- Сырыми?!
- Нет, Стив, что ты, на дне морском всегда можно развести костерок и что-нибудь этакое сварить, благо, воды вокруг хоть залейся.
- Может быть, тебя чем-нибудь человеческим угостить?

В обед Баки подозрительно рассматривал хорошо прожаренный бифштекс с ломтиками картошки фри. Стив деликатно отвернулся. Так начались их совместные трапезы и обживание бухты. Стив притащил на берег котелок, тарелки и столовые приборы и регулярно доставлял бифштексы, Баки ловил свежую рыбу, но наотрез отказывался её чистить ножом. В день рождения Стива чуть не случилась катастрофа – Баки открыл для себя существование тортов с кремом, объелся и три дня маялся на воде и водорослях.

По мере наступления лета, Стив распускался, как бутон, слой за слоем избавляясь от тёплой одежды. Казалось, он светится изнутри, сияя собственным сердцем сквозь тонкую прозрачную кожу. Пока Стив рисовал, нетерпеливым жестом откидывая с глаз отросшую золотистую чёлку, Баки сокрушался, что сам так не умеет. Очень уж хотелось запечатлеть тонкий абрис лица, тень пушистых ресниц, лёгкую россыпь веснушек на носу, нежные ключицы в распахнутом вороте рубашки. «Если бы лету пришла фантазия воплотиться в человека, это был бы Стив», - лениво думал Баки, наслаждаясь солнцем, тихим шелестом моря и тёплым присутствием рядом.

- Баки, а ты можешь вооон на ту скалу забраться? Мне очень нужно яркое цветовое пятно в пейзаж.
- В принципе, могу, но из принципа не буду.
- Ты же тут без всё равно без дела валяешься, а там сможешь валяться и служить искусству.
- Ты забыл волшебное слово.
- Бифштекс!

Постепенно на картинах Стива становилось всё меньше моря и неба, и всё больше Баки. Встречались они всё раньше, а расставались всё позже, говорили обо всём на свете или согласно молчали. Стив даже набрался наглости и попросил Баки попозировать специально, удивительно, но ему не отказали. Когда Стив вырисовывал пластины и стыки на его левой руке, Баки, наконец, ответил на невысказанный вопрос:
- Далеко не все люди, которых можно встретить на берегу, безобидные рыбаки или чокнутые художники. Я был неосторожен и сильно пострадал во время большого шторма. Меня протащило через Зубы дракона и выбросило на берег. Люди, которые меня подобрали… В общем, если бы не они, я бы истёк кровью на пляже, они спасли мою жизнь и дали новую руку, но потом делали со мной то, что никто не имеет права делать с другим живым существом.
Стив протянул руку и робко погладил пальцами изображение красной звезды на искусственном плече:
- Баки?..
- Ничего. Они никогда не встречали таких, как я, даром что на эмблеме намалевали спрута, и не смогли меня удержать. Хватит разговоров! Раздевайся и лезь в воду, будем учиться плавать.

Несмотря на все старания Баки, уроки плавания Стиву впрок не шли. Вместо того чтобы учиться держаться на воде, он держался за Баки и отказывался отцепляться, пока тот не начинал щекотать его щупальцами. Если бы кто-нибудь спросил Стива, чего он желает больше всего на свете, тот бы ответил: «Чтобы это лето длилось бесконечно». Если бы кто-нибудь спросил Баки, что он думает о Стиве, тот бы сказал: «Я ему поражаюсь!»

Август принёс с собой небывалые уловы, неслыханный урожай яблок и людей в странной одежде. Люди ходили по деревне, собирали слухи в пабе, в комнатах при котором поселились, и осторожно расспрашивали, не видел ли кто-то что-то совсем уж необычное в воде. Местные деды исправно припоминали закаты с зелёным отливом, двухголовых рыб и как девица Шерон напилась на девичнике и купалась голышом. Пока деды рылись в памяти и вымачивали усы в пиве, случившийся у стойки Стив напрягся, разглядев на униформе чужаков стилизованного красного осьминога. То, что слухи о чудовище всплывут, было только вопросом времени. Стив помчался на берег предупредить Баки.

Выслушав новости, Баки промолчал, только нервно дёрнул металлическим плечом.
- Баки, ты что, не понимаешь? Это они, и они ищут тебя и вот-вот найдут.
Баки зло зыркнул из-под насупленных бровей, разом вернувшись к тактике полного молчания и игнорирования мечущегося по берегу Стива. Буркнув: «У меня голова болит от твоего мельтешения», - он отвернулся и через мгновение ушёл под воду. Стив напрасно ждал до самого вечера, нервно хватаясь то за кисти, то за волосы, Баки так и не вернулся.

Когда на следующее утро Стив примчался в бухту, Баки не было на привычном камне. «Рано, просто рано ещё», - уговаривал себя Стив, ища успокоение в привычном ритуале установки мольберта. Баки появился, когда Стив успел в нервах выдавить на палитру целый тюбик краски и перепутать цвета.
- Баки! Я уж думал…
- Думал? Не догадывался, что ты такое умеешь.
- Зачем ты так? Я беспокоился!
- Не о чем, Стиви.

В ответ на попытки воззвать к разуму и осторожности, Баки продолжал нервно дёргать щупальцами и возводить очи горе, всем видом показывая, как же Стив его допёк. Не подействовало. Послушав ещё минут десять, он приготовился повторить вчерашний номер с исчезновением.
- Не уплывай от разговора!
- Я сейчас не от разговора, а от тебя уплыву!

Стив сдался, Баки просто не оставил ему другого выбора. Казалось, жизнь вернулась в привычное русло, но ленивый летний покой покинул их обоих. Стив всё чаще смотрел на волны, даже не делая попыток взяться за кисть. Баки порой замирал, уходя в мысли, которыми не спешил делиться.

Люди в форме продолжали шнырять вокруг, постепенно становясь частью привычной жизни деревни. Собрав все истории ветеранов, они переключились на молодых, подлавливая рыбаков в пабе по вечерам и щедро выставляя развязывающее языки угощение. Стив так и не узнал, кто впервые упомянул о странных бликах и алых щупальцах в воде. История о прибрежном обитателе вызвала в чужаках небывалый энтузиазм и спровоцировала и новую волну расспросов. Слово за слово, всплыла и история о местном чудаке, которого смыло со скал в одном месте, а вынесло на берег, живым и практически невредимым, совсем в другом.

Стива подловили в бакалее, куда он зашёл подействовать на нервы хозяину риторическим вопросом, не привезли ли его кисти, обещанные только через месяц, и послушать новости. Притаившись за стеллажом и навострив уши, Стив не заметил вовремя возникшего в проходе улыбчивого человека. При виде этой улыбки колени адресата начинали подрагивать сами собой. Стив нервно попятился и что-то пробормотал о забытом на плите чайнике, но коллеги улыбающегося внезапно потеряли интерес к жестяным вёдрам и граблям и профессионально замкнули периметр. Пришлось поддержать навязанный разговор о погоде, местных красотах и местных же таинственных явлениях.

Тема местных красот исчерпала себя в первую же минуту. Чужаков гораздо больше интересовали одинокие прибрежные прогулки и чудесное зимнее происшествие. Закиданный градом прицельных вопросов, Стив старательно валял дурачка, который ничего не знает, если дело не касается кистей, красок и холстов. И вообще, никакие непонятные явления ему ни разу пейзажей своим появлением не портили. После окончания допроса осталось противное ощущение, что ему не поверили, отпустив на испытательный срок. Боясь выдать себя нарушением привычного распорядка дня и опасаясь привести возможных наблюдателей в бухту, Стив забежал домой за альбомом и отправился рисовать на другой конец острова. До самого вечера ему чудился нацеленный в спину пристальный взгляд.

Так и не сомкнув глаз, Стив выбрался из дому через окно спальни, не дождавшись рассвета. Мысли, всю ночь не дававшие покоя, сейчас только помогали ощупью пробираться по знакомой тропе через скалы. Превосходное ночное зрение Баки позволило ему наблюдать за этим эпическим схождением, сопровождая наблюдение нелестными эпитетами. Когда Стив, наконец, сполз к воде, Баки ругался уже в полный голос, склоняя его за вчерашнее исчезновение и за сегодняшнее разнообразие в попытках прекращения жизни. Дождавшись перерыва, который Баки сделал, чтобы набрать новую порцию воздуха, Стив решительно объявил:
- Вчера они добрались до меня. Ты понимаешь, что это значит?
Баки протяжно выдохнул, опуская голову.
- Ты не можешь больше делать вид, что проблемы не существует. Что никто не найдёт тебя в этой бухте, не сможет поймать снова. Я не могу позволить тебе продолжать прятать голову в песок. Ради тебя самого.
- Прикажешь всё бросить и бежать? Далеко? Надолго? Снова оставить всю мою жизнь?
- Да, предлагаю! Иначе у тебя просто больше никакой жизни не будет и свободы тоже.
- А ты не думал, что есть цена, которую я не готов заплатить даже за свободу?

За эти месяцы Стиву доводилось слышать в голосе Баки сарказм, смех, теплоту и восхищение, но обречённость - никогда. Никогда он не смотрел такими отчаянными и злыми глазами, как сейчас, уже готовый повернуться спиной и броситься в волны начинающегося прилива. Стив использовал последнее, самое действенное средство не дать Баки уплыть, и кинулся в воду, в очередной раз забыв раздеться. Вцепился мёртвой хваткой в широкие плечи, обхватил ногами талию, как в самый первый раз, точно зная, что Баки не даст ему утонуть:
- Придурок упоротый, неужели ты думаешь, что я позволю тебе остаться и рисковать собой?
- Тогда зачем ты в меня вцепился опять?!
- Затем, что ты не можешь уплыть вот так!
- Что, вещи мне соберёшь и благословишь на дорожку? С чего ты вообще вбил в свою тупую башку, что можешь решать, что для меня лучше?
- Но, Баки!
- Я лучше проведу эти последние дни с тобой!

Стив застыл и даже немного ослабил хватку, глядя прямо в глаза Баки и начиная что-то медленно понимать:
- Так ты, что, думал, что я предлагаю тебе бежать одному? Как в твою упрямую голову вообще пробралась мысль, что я теперь тебя оставлю? Только не после того, как ты спас мне жизнь, не после того, как ты меня поцеловал.
Впервые за месяцы знакомства Стив видел Баки действительно ошеломлённым, с широко распахнутыми глазами и приоткрытыми дрожащими губами:
- Так ты помнишь?
- Конечно, я помню. Пока я болел, только мысль о том, что я не могу умереть, не увидев тебя снова, не убедившись, что ты существуешь, держала меня на плаву. Теперь, когда я тебя нашёл, ты уже не сможешь от меня избавиться. Мне осталось проверить всего одну вещь.

Стив совершал в своей жизни много отчаянных и по дурному смелых поступков, но в этот раз он превзошёл сам себя, когда потянулся первым, прижался губами к губам Баки, целуя, раскрывая, прикасаясь языком к языку. Когда руки Баки выдавили из него все остатки воздуха, и пришлось отстраниться, чтобы перевести дыхание, Стив продолжал гладить лицо своего чудовища самыми кончиками пальцев, будто убеждая в чём-то и убеждаясь сам.

- Что же такое ты сейчас проверял? – спросил Баки, потёршись носом о нос Стива и в кои-то веки обнаружив, что он не холодный.
- Так ли хороши твои губы, как я запомнил.
- И каков вердикт?
- Где-то на четвёрочку из десятки. Не понял, что в вас, чудовищах, вообще девицы находят. Наверное, в прошлый раз я хорошо приложился головой о скалу, – и Стив, на всякий случай, зажмурился и задержал дыхание. Выдохнул он только тогда, когда услышал смешок, почувствовал ласку руки, взъерошившей его мокрые волосы, ощутил прикосновение губ к кончику носа, к скулам.
- Баки, что ты делаешь? – почему-то шёпотом спросил Стив.
- Ммм, пытаюсь пересчитать твои веснушки, раз уж мои поцелуи тебя не устраивают. Впрочем, давай попробуем ещё раз, вдруг я уже научился, - предложил Баки и приступил к делу, не дожидаясь ответа.

Тем августовским днём Стив снова почувствовал себя совершенно счастливым. У него теперь были настоящие поцелуи Баки, гораздо лучше воображаемых, у него было его чудовище, а впереди их ждали открытое море и вся жизнь вместе.

---

Mood Board

*

---

Ок, Гражданка в кино официально 6 мая 2016 года, в Кэпе-3.

---

Хвала Стэно-менеджменту и карьерным богам!

Во-первых, это Бек в "Марсианине", фак йеа, единственный человек в книжке, который got laid. Он застенчивый астронавт, который стеснялся сказать о своих чувствах коллеге-астронавту (девочке, то была девочка!!!).

Во-вторых, еще одно кино, где он будет играть сына Мерил Стрип.

In addition to returning in his Bucky Barnes/The Winter Soldier character in Captain America 3, Sebastian Stan has been set for two strong roles. On the heels of wrapping the Duplass brothers’ film The Bronze, he will play NASA scientist Dr. Chris Beck in Ridley Scott’s The Martian co-starring Matt Damon, Jessica Chastain, Chiwetel Ejoifor, Jeff Daniels and Kristen Wiig, a film based off of the pioneering e-book and bestselling novel by Andy Weir.

Stan has also just been set to play Joshua, the estranged son to Meryl Streep’s rocker mom, in the Jonathan Demme-directed Ricki And The Flash at TriStar. Written by Diablo Cody, the film also stars Kevin Kline and Rick Springfield. Then it’s back to Captain America 3.

deadline.com/2014/10/sebastian-stan-captain-ame...

эмоции эмоции эмоции

Апдейт. You gotta be fuckin kidding me!

That night, she goes to dinner with her ex-husband, Julie, and her two sons Josh and Adam. She finds out Josh is getting married and Adam is gay.

Эщо апдейт. А, он другой сын ))))

запись создана: 24.10.2014 в 23:42

---

Man Out of Time

А потом президент сказал Роджерсу "я не могу тебе позволить вернуться в прошлое, чувак, ты слишком многое видел тут и можешь изменить ход событий случайно, ты должен остаться здесь, это приказ". И он остался, и был в ангсте, а Тор сказал ему "херовый ж ты друг, Баки погиб лучшей смертью, как воин, и сейчас пирует в Вальгалле, а ты думаешь только о себе". А потом как-то все завертелось, оказалось, что и в наше время есть кого от кого спасать, и в общем, прошлое он отпустил (в этой коротенькой серии, по крайней мере) и полюбил Radiohead.

24.10.2014 в 13:10

Пишет  Шкав:

24.10.2014 в 12:16

Пишет  FallFox:

О! О!

vintagesoldiers.tumblr.com/post/100812569790/wa...

Пишет  Elena American:

24.10.2014 в 13:00

Стив сделал ошибку в слове homo

URL комментария

---

Марсианин

Вчера, ВЧЕРА дочитала книжку.

---

Diamondback - what's not to love

Решила поисследовать, что за история у Роджерса была с этой горячей девушкой, Рейчел Лейтон, Даймондбэк.

 

 

 

Залезла аж в комиксы середины 80-х (которые у меня были запасены в порыве жадности когда-то). Тот неловкий момент, когда у Роджерса оказывается более бурная личная жизнь, чем у тебя. Берни, которая позднее решила стать адвокатом, и у них с Роджерсом все заглохло, Шэрон опять же, и вот Рейчел. И это я почти ничего про Кэпа в общем-то не читала.

 

Ох, и муторно это - пытаться окрутить Роджерса. Приучать к себе понемногу, попадать в беду и давать себя спасать, намекать, намекать совсем не тонко, говорить прямо, заманивать "просто дружбой", даже волосы перекрасить ради него.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

---

Портретное сходство

---

Крисэванс так похож на молодого Керуака вдруг?



И многие другие фотографии.

---

Лейтон Мистер и ее вдохновение, лол

Ее песню подозревают в том, что вдохновением послужил ее брейкап со Стэном, и он негодяйский лирический герой. Хотя вроде бы по неофициальной версии это она его бросила? Че ж песни-то теперь писать.

"It used to be about some stupid breakup that I had when I was 25 or earlier. But it was stupid, and I was like, ‘I have to write a song about this!’ Now, it really does have more meaning. At the time it was like,’ Screw you, I don’t care about you anymore, and it’s not going to happen! Joker.’"

блаблабла, вроде как в 24-25 она как раз со Стэном рассталась, а еще аллюзия на Джокера, а Стэн фанат Леджера-Джокера, блаблабла

Maybe Meester calling her unnamed ex a “joker” was a more telling jab than perceived because Stan is apparently a huge fan of Heath Ledger’s performance as The Joker in The Dark Knight. Back in March 2014, when Stan was doing press for Captain America: The Winter Soldier, the actor called Ledger “an inspiration” and said that he’d always admired the late actor’s performance. Sure, it’s possible that Meester wasn’t making a pointed reference with her comment, but this is just too much a coincidence to not be related somehow.

www.bustle.com/articles/44576-is-leighton-meest...

Пестня вроде вот.

Doing fine all on my own.
Cause I know now this was right for me.
Now you're feeling all alone.
I bet you're sorry now but thats what you wanted.
You took me for granted all the time.

Chorus:
Had to save my own self from all your evil games.
And now it ain't the same. Oh.
You will have no such luck to try to come inside. It is to be denied.
Tie my heartstrings. I tie my heartstrings off.
Tie my heartstrings. I tie my heartstrings off.

Now you know Im doing well.
You try to catch me when Im finally free.
You only did this to yourself.
I bet you're sorry now but thats what you wanted.
You took me for granted all the time.

Had to save my own self from all your evil games.
And now it ain't the same. Oh.
You will have no such luck to try to come inside. That is to be denied.
Tie my heartstrings. I tie my heartstrings off.
Tie my heartstrings. I tie my heartstrings off.

I was fighting, for you. Now I just pity, pity the fool in you.

Had to save my heart, save it from all your evil games.
And now it ain't the same.
You will have no such luck to try to come inside. That is to be denied.
Tie my heartstrings. I tie my heartstrings off.

Read more: Leighton Meester - Heart Strings Lyrics | MetroLyrics